Алфавит грешника. Часть 2. Было Не было Могло
вернуться

Лузгин Владимир
Шрифт:

«Дорог без счёта – путь у всех один…»

Дорог без счёта – путь у всех один,Будь раб ты или грозный господин.Но как он сладок, этот грешный путь,О чём, пройдя его, не позабудь.Благодаря за дар их мать с отцомВ преддверье встречи с сущего Творцом.

«Друзья мои смеялись надо мной…»

Друзья мои смеялись надо мной,Что перенять не мог их блеск и лоск:Среди говорунов – почти немой,Среди задир – податливый как воск.Но мне Господь, пусть он велик и строг,А я пред ним беспомощен и мал,Трудами матери моей в урочный срокЖену для продолженья рода дал.Тьму жизни красотою оттеня,Достоинствами, что не перечесть,Не ровня мне, но приняла меняОна, как крест свой и таким, как есть.И не боясь трудов, невзгод и мук,Пока искал я истину в вине,Теплом и лаской где души, где рук,Вернула мной потерянное мне.Чтоб перестали мы смотреть поврозь,Чтоб нас у нас никто не мог отнять,И даже невозможное сбылось,О чём просила пред всевышним мать.Не всем же жить в столичных городах,Ходить на Эсмеральду и футбол,Тогда как фруктами мой дом насквозь пропах,И я себя в трудах своих нашёл.Хотя, как прежде, прост и нелюдимВ сравнении с друзьями, что умны,При власти, на виду, и, как один,Уже по паре раз разведены.Им собственное мнение – закон,Им не принять, что люди говорят:«Любой мужчина счастлив, если онНа настоящей женщине женат».

Е

«Евреи – обычные грешные люди…»

Евреи – обычные грешные люди,Пусть даже когда-то и жил Илия,А те, что сегодня – и в лести, и в блуде,Не лучше, не хуже, чем ты или я.По виду очкарика-интеллигенты,Ваятели, книжники, бухгалтера,Свидетели, зрители и абоненты,По сути, как ты или я – фраера.Но есть пострашнее воров и бандитовИз этой, довольно приличной, средыОтдельные выходцы, скажем открыто,Кого на Руси называли «жиды».Не дай вам господь повстречаться с такими,Такой, если с ним заведёте дела,Введёт в искушенье, заманит и кинет,Разув и раздев, почитай, догола.И скроется в местности, звавшейся Истов,Откуда нет выдачи ни для кого,Где мёртвое море и центр сионистов,О ком я не знаю почти ничего.Тогда как евреи – обычные люди,Пусть даже когда-то и жил Илия,А те, что сегодня – и в лести, и в блуде,Не лучше, не хуже, чем ты или я.

«Едва ты только захотела…»

Едва ты только захотелаИль приняла похожий вид,Твой запах лона, губ и телаМеня дурманит и манит.Горячих рук прикосновенье,Глаза, зовущие к себе,Мне обещают обновленьеНаперекор моей судьбе,Мой дух испытывавшей строго:Сначала – нищею сумой,Затем, с соизволенья бога,Карымской чёрною тюрьмой.Друзьями преданный своимиПо воле сволочных властей,Я поквитался кровью с ними,Согласно совести своей.Отбыв срок полный приговораЗа очистительную месть,Не стал ни сукой я, ни вором,Оставшись, кем я был и есть,Ненужным этому народу,Что, жаждой денег одержим,Не может воспринять свободуХолопским разумом своим.Но в этот миг, перед тобоюИ я забуду про неё,Пока нам хорошо обоим,Впадая в полузабытьё.

«Ежели жизнь, как одежда кургузая…»

Ежели жизнь, как одежда кургузая,Жмёт, расползается, давит под дых,Боже, не силы мне дай, так иллюзиюОсуществимости целей моих.Дабы ночами не мучился мороком,А просыпаясь, силён был и свеж,Видя вокруг, что мне любо и дорогоВместо притворства чиновных невеж.Или отправь меня в дали далёкие:В чащу, в пустыню, в заброшенный край,Наедине, без самсунга иль нокиа,И навсегда со мной связь потеряй.

«Если вьются злые ветры…»

Если вьются злые ветрыГарпий полуночных злей,Вспомни солнце, речку, кедры,Песню юности своей.Не сердись, не огорчайся,Что покинул край родной,И с друзьями повстречайся,Коль захочется в запой.Плюнь на мрачную погоду,Отдохни от неудач,Не позорь свою породу –Не ругайся и не плачь.Обними подругу крепче,Поцелуй, рукой скользя,Пусть она тебе прошепчет,Что и выдумать нельзя.Остальное – грязь и склока.Стоит ли в такую муть,Чтобы жизнь свою до срокаПроменять на что-нибудь.

«Ех, ех, хей ла…»

Ех, ех, хей ла.Встаньте из-за стола.С водкою и едоюКончено, и пораНарты мои со мноюВывести со двора.Труп мой скрепите стяжкой,Чтобы я, видя путь,Мог с роковой упряжкойНаледи обогнуть.Бросьте сакуй в колени,Ех, ех, хей ла,Как понесут олени,Будет не до тепла.Бросьте сакуй в колени,Нопы и бокари,В сумках из кож таймених –Юколу, сухари.Дайте мне три хорея,Ех, ех, хей ла,Чтобы судьба вернееК цели меня вела.Дайте мне три хорея,Чая, не жалко сколь,Утвари поцелее,Трубку, табак и соль.Ну, и багак с двустволкой,Ех, ех, хей ла,Против чумного волкаИли другого зла.Ну, и багак с двустволкой,Верных друзей стальных,Раз на дороге долгойНе обойтись без них.Прочее, что с азартомСкапливал, нёс домой,Не уместить на нартах,Не унести с собой.Вот и распределитеПамятью обо мне,И без меня живитеВ горькой своей стране.Коль не накрыла мгла.Ех, ех, хей ла.

Ё

«Ёмкими доступными словами…»

Ёмкими доступными словамиОбъяснял нам пьяный старшинаРазницу меж прапором и нами,У кого права и чья вина.Стриженные, в штопаных кальсонах,В сапогах с портянками комком,Слушали мы в состоянье сонномИнфу о разводе полковом.Старшина, довольный дисциплиной,Оттого трезвея на глазах,Завершил свой спич цитатой длинной,Разнеся гражданских в пух и прах.Три часа, а я до полвторогоНа полах отслуживал наряд,И сегодня буду тем же сноваЗаниматься третью ночь подряд.Вот и примостясь на верхней койкеВ полной форме, как на караул,И как в детстве после глупой двойки,Я заплакал и в слезах уснул.А домой вернулся лейтенантомМладшим, но по виду офицер,В кителе и в брюках с тонким кантом,И в ботинках – точно под размер.Без обид на воинское братствоИ довольным строгим старшиной,Выбившим и дурь, и верхоглядствоИз моей натуры озорной.С той поры я, повстречав солдата,Путь его крещеньем осеня,Вспоминаю слёзы, что когда-тоСделали мужчину из меня.

«Ёрничай, ёрничай, ёрничай…»

Ёрничай, ёрничай, ёрничайИ весели эскортСворы продажной дворничьейВ виде лакейских морд.Бражничай, бражничай, бражничай,Крепкой хвалясь вожжой,Вместе со славой, неважно чьей –Дедовской или чужой.Складывай, складывай, складывай,Сколько достанет сил,Жертв своих действий адовыхВ темь потайных могил.Верящий, верящий, верящий,Всё тебе с рук сойдётВ обществе лицемерящихТаких же, как ты, господ.