Алфавит грешника. Часть 2. Было Не было Могло
вернуться

Лузгин Владимир
Шрифт:

«Грехи мои останутся грехами…»

Грехи мои останутся грехами:Не отмолить у неба и людей,Не расплатиться песней и стихами,И даже кровью гордою моей.Так проклята будь, подлая минута,Похмельного сознания изгиб,Когда, тебя с другою перепутав,Пошёл за ней, добился и погиб.Ей ни к чему страдания былыеИ радости иссякшие струи,Где, словно незабудки голубые,Безвольно отцвели глаза мои.Напрасно я надеялся, болезный,Да и она всё видела не такВ своих мечтах туманных, бесполезных,В обыкновенных девичьих мечтах.Поэтому, вкусив житейской прозыЯ, встав у предначертанной черты,Выслушивал, упрёки и угрозы,И хорошо лишь, что она – не ты.А рядом, упиваясь сладострастьем,Пел соловей, о безвозвратном пел,О том далёком, чуть не ставшем счастьем,В котором я с тобой не преуспел.И про грехи – им тоже выйдут сроки.Последний час, он ближе с каждым днём,Чтоб слёзы, что твои залили щёки,Меня настигли огненным дождём.

«Гуляй, мой милый, всё равно…»

Гуляй, мой милый, всё равно,Разгул последствий не отымет,Кому с рожденья сужденоЖить вожделеньями своими.Ведь как судьбе не прекословь,Остерегаясь бестолково,Свободой порченая кровьНе может не вести к оковам.А там, поверженный врагом,Останься с прежнею натурой,Принудят – бей, и ни при чёмНи рост и ни мускулатура.Как не придётся тяжело,Какие беды не нахлынут,Не морщь высокое чело,Держа в уме первопричину.Пред вохрой взгляда не коси,Цени себя и локоть братский:Всё остальное на РусиЕсть зло и ложь, и пламень адский.

«Гуляют женщины вокруг…»

Гуляют женщины вокругИзысканно и деловитоС показом бюста, ног и рукИз мрамора иль селенита.Легка походка, томен взорИ ткань, обтягивая тело,Даёт мечтам такой простор,Что сердце бьётся ошалело.Но только, кто мы им, друзья,Стеснённые стенокардией,В тенётах мифов и вранья,Привитых в годы молодые.Себя отдавшие стране,Предавшей нас и предающейПо устоявшейся ценеБарыгам, ныне власть имущим.А сохранившуюся статьКавалергардов недобитых,Как этим женщинам понятьС душой из габрро иль гранита.

Д

«Дабы не стало будущее темью…»

Дабы не стало будущее темью,Где, как тела, ждёт души тлен и прах,Господь уравновешивает семьи,Коль заключён их брак на небесах.Так праведница к грешнику стремится,Чтоб возвратить его на верный путь,Чтоб он забыл про выверты с блудницей,Вкус опьяненья и похмелья муть.А верующий в царствие благое,Взяв грешницу, не расстаётся с ней,Во имя общих счастья и покояВоспитывая праведных детей.

«Даже не видя лоно…»

Даже не видя лоно,Порченное изменой,Встал я ошеломлённыйСценою откровенной.Слёзы, как сварки брызги,Мне обжигали веки,Был я родным и близким,Стал я чужим и неким.Разве я мог сдержаться,Статочное ли дело,Если под скрип матрацаОна на меня глядела?Было – не отрицаю.Стало – на время легче,Всё рассказав полицаюС мордою типа брекчий.И будто бы кто их режет,Женщины закричали:Две – на могилах свежих,Третья – в судебном зале.Где адвокат отпетый,Путал мозги присяжным,Как не казалось это,Лишним мне и неважным.После сорокоуста,Просьб и молитв бесплодных,Понял я, как мне пусто.Между себе подобных.Нет никого на светеС кем без напряга просто,Будь он хоть тем, хоть этим:Грешник или апостолНо и в краю таёжном,Шествуя лесосекой,Помню я всё, что можноНекоему о некой.

«Далеко-далеко от высокой звезды…»

Далеко-далеко от высокой звезды,Что укрылась туманом как белою маской,Наклонились деревья у вечерней воды,У пруда, где кувшинки купаются с ряской.Там меж сотни домов есть один небольшой,Крытый толью и сам от дождей почерневший,Под защитой которого с чистой душойДо шестнадцати лет жил пацан загоревший.У дощатых ворот тот же клён и скамья.Но теперь я боюсь не хулы и не дрына –Вдруг забыла родная своего соловья,Белолобого, гордого, нежного сына?Пусть судьбу не удастся мне переиграть,Пролетевшую путая, муча, встревая,Всё равно я приду, чтобы бедную матьПопросить о прощенье, покуда живая.Пересилю себя, постучу и войду,Раскрасневшийся вмиг и внезапно уставший,Брошусь в ноги её и скажу, что найдуСредь листвы прошлых лет, бесполезно опавшей.

«Девушка с фигуркою гимнастки…»

Девушка с фигуркою гимнастки,Вот и хорошо, что молода,Если исчисляешь без опаскиМною зря прожитые года.У тебя глаза свежей сирениИ горячий заводящий взгляд,Под которым робок и смирененЯ, как тридцать лет тому назад.Это уже было. Мы с тобою,Невзначай отбившись от друзей,Прикрываясь холодом и тьмою,Оказались в комнатке твоей.Где, не обменявшись именами,Разжигали, истязая ночь,Искру, пробежавшую меж нами,Что не погасить, не превозмочь.А когда иссякла страсти силаИль проснулась грозная родня,Утро нас, казалось, разлучилоНавсегда – до нынешнего дня.И хотя ты обновила тело,Но, едва притронусь я, оноВспомнит, что желало и умелоНа двоих, со мною заодно.Только вот обидно мне отчасти,Зная продолженье наперёд:Кроме кратковременного счастья,Это ни к чему не приведёт.

«Девчонке купили коробочку мела…»

Девчонке купили коробочку мела,И тут же она принялась за дела,Раскрасив асфальт, как могла и умела,Снабдив его текстом таким, как смогла.Чтоб знали прохожие, не перепутав:Вот мама, отец, младший брат, вот она,Собою довольная, как и дебютом,А все они вместе – родная страна.Но дождик прошёл и рисунки исчезли,Как будто и нет ни страны, ни семьи,Ну, что тут поделаешь, ежели, еслиТак Бог исполняет задумки свои.