Андрюха, не теряя даром времени, успел подготовить парадную форму и до блеска начистить сапоги. Осталось облачиться в обшитый золотым галуном зеленый мундир да повязать белый галстук. Поверх мундира вместо надоевшей зимней епанчи уже можно было надеть сюртук. В комнате нашлось зеркало, большую часть которого занимала мощная, как и все в этом доме, рама. Княжнин вытянулся перед ним смирно, так, что при этом встрепенулись и попытались куда-то улететь идеально белые перья на шляпе, и, отбив каблуками две барабанные дроби по лестничным пролетам, сбежал вниз.

Лошадь его была уже расседлана, но Княжнин как раз собирался пройтись пешком, улочки Вильно располагали к тому, чтобы прогуливаться по ним неторопливо. Только при этом нечего было и думать о том, чтобы сохранить сапоги чистыми. Не беда, при здешней предприимчивости было бы странно, если бы поблизости от генеральского дома не было чистильщика обуви.

Княжнин, хоть и приходилось смотреть все больше под ноги, легко нашел обратную дорогу к Острой Браме, через две сотни саженей за нею узнал улочку, в которой сняли квартиру Саковичи. Потом, сразу за костелом Святого Казимира, располагалась русская гауптвахта. Сначала Вильно казался Княжнину какойто еврейской лавочкой, потом – большим монастырем, а теперь – армейским биваком. Ему, конечно, любопытно было, какие в городе стоят части. Тут кого только не было. Как это бывает в городе, где располагается ведающая всяческим довольствием комиссариатская служба, хватало на улицах офицеров и солдат разных частей, приехавших что-нибудь получать. Вот вам и Преображенского полка капитан-поручик появился для разнообразия. Однако среди пестроты разных мундиров находилось место и единообразию: от гауптвахты в сторону православной церкви отправилась строем на вечернюю молитву добрая полурота солдат, вооруженных только штыками, висевшими в специальных ножнах на портупеях.

– Какого полка, братец? – спросил Княжнин унтер-офицера, шедшего позади строя замыкающим [24] .

– Нарвского пехотного, ваше благородие!

– А где квартира генерала Арсеньева?

– Аккурат напротив Николаевской церкви. Ступайте за нами.

– Да я уж вижу, спасибо, братец.

Прежде чем идти дальше, Княжнин, как любопытствующий путешественник, огляделся вокруг. Было интересно, потому что гауптвахта примыкала к оживленной ратушной площади. Само здание ратуши с классическими колонами выглядело достаточно строго, зато в середине площади было веселее – здесь прогуливалась самая разная публика. Площадь, прилично обсаженная в два ряда деревцами, не была прямоугольной, как это заведено в славном Санкт-Петербурге. В Вильно, похоже, вообще ничего прямоугольного не существовало, даже дома где-то сужались, где-то расширялись, где-то обрастали пристройками, где-то карабкались вверх. Вокруг площади хватало всевозможных лавочек, оттуда пахло тушеной квашеной капустой и жареной рыбой.

Княжнин почувствовал, что чертовски голоден. Такого гида, которым стал для него в Варшаве поручик Протазанов, здесь пока явно недоставало. В самом деле, не считать же таковым уже успевшего надоесть Иоселя. Однако не успел Княжнин об этом подумать, как тот, кто ему был нужен, сам отыскался.

– Вам что-нибудь подсказать, господин капитан-поручик? – спросил кто-то очень любезным тоном. Княжнин обернулся и увидел, будто в зеркало, офицера приблизительно одного с ним возраста, роста, с такими же бакенбардами, только в красном артиллерийском мундире. Все-таки не отражение и не близнец, убедился Княжнин, приглядевшись: большеглазый, востроносый и, наверное, все же немного моложе его.

– Рад видеть здесь в Вильно славную лейб-гвардию! Давно ли из Петербурга? – спросил артиллерист.

– Теперь уже из Варшавы. Собственно, и из Петербурга уехал недели три назад, только кажется, будто сие было давнымдавно, – сказал Княжнин, ответив на воинское приветствие незнакомца.

– Капитан Тучков, Сергей Алексеевич, – представился тот, протянув руку.

– Дмитрий Сергеевич Княжнин, капитан-поручик.

– Так могу ли я вам чем-нибудь помочь?

Вероятно. У меня было два дела: доложить о своем прибытии генералу Арсеньеву и поужинать где-нибудь в приличном шинке.

– Первое ваше дело лучше отложить на завтра. Генерала Арсеньева я только что видел играющего на бильярде в трактире Антокольского предместья, и нет резону вам отвлекать его от сего занятия. Ежели только вы не намерены специально ему проиграть, генерал играет весьма дурно…

– Таким образом добиваться расположения не намерен…

– Тогда сразу ко второму делу. Вместо ужина в приличном шинке предлагаю вам отправиться в мой «замок» и отужинать в компании моих товарищей, мы держим общий стол.

– Удобно ли это?

– Без сомнения. Мы все здесь, сказать по правде, уже порядком наскучили друг другу, посему будем рады компании человека, еще три недели назад обретавшегося в Петербурге и успевшего навестить Варшаву. И вы нас ни в коей мере не стесните, я же говорю, в моем распоряжении целый «замок» – палац Гендзиловских. Сии апартаменты мне достались «в наследство» от квартировавшего в них прежнего моего начальника полковника Челищева. Он назначен на повышение, стало быть, я пока остался за него начальником всей нашей Виленской дивизионной артиллерии.

– В таком случае благодарю за приглашение.

Они пересекли площадь и пошли по улице, еще не знакомой Княжнину.

– Запоминаете дорогу? – улыбнулся Тучков. – Правда, не мудрено в этой паутине и запутаться. Мы с вами идем в сторону Троцкого предместья, или Погулянки, там размещена моя артиллерия. Вы не беспокойтесь, назад вас проводит мой слуга.

Княжнин давно заприметил, что на небольшом отдалении за Тучковым следует ординарец в ярком гусарском ментике (вот еще подтверждение того, что в российской армии наряжаются кто во что горазд).