Когда до храма оставались последние сутки пути, Риана не выдержала.

Маркус стоял на склистом уступе и смотрел на море, бившиеся о камни далеко внизу. Это море мало походило на то, от которого пролегал их путь. Это море было свинцово-серым, холодным и безудержным, как Песнь, звеневшая у Рианы в крови.

Риана подошла к нему и сделала то, что не давало ей покоя все прошедшие дни. Руки Маркуса оказались такими же холодными на ощупь, как Риана и ожидала. Она так и не посмела коснуться их губами, лишь сжала в своих руках. Прошлась дыханием, зная, что всё равно не сумеет согреть. И наткнувшись на усталый и горький взгляд патриция мгновенно отступила назад, едва успев остановиться у самого края скалы.

— Надо было надеть перчатки, — только и сумела выговорить она.

Убрала руки и старательно избегая смотреть Маркусу в глаза, двинулась прочь.

Маркус всегда искал повода к ней прикоснуться.

Поначалу это пугало. Риане хватило прикосновений на много лет вперёд. Прикосновения всегда причиняли боль. Там, где она росла, прикосновения не осуждались — но никому не пришло бы в голову вступать в тактильный контакт без особых причин.

Римские причины Риана успела изучить слишком хорошо. Если пришлось бы выбирать между прикосновениями римских рук и прикосновениями плети, Риана выбрала бы плеть.

Но те прикосновения, которые мимолётно предлагал ей Маркус ничем не походили на те, к которым Риана привыкла.

Риана не знала, как их понимать. Не понимала к чему они ведут. Боялась, что ещё мгновение и игра, которую ведёт патриций, наскучит ему, и тот заведёт новую игру.

Риана знала, как больно терять то, во что ты почти что успел поверить. Она поняла, что лучше не верить, чем терять. И потому заметив, что Маркус в очередной раз пытается прикоснуться к ней, спешила отодвинуться в сторону, избежать.

Потом она жалела. Чем больше проходило времени, чем сильней.

Когда однажды Маркус предложил ей съесть комочек хлеба с его рук, Риана заледенела. Касаться губами господских рук казалось таким же унизительным, как стоять на коленях или чистить сапоги. Но когда во время ночных прогулок рука даэва будто невзначай скользила по её плечу, Риана всё чаще замечала, что не хочет отодвигаться, а хочет закрыть глаза и на долгих несколько мгновений поверить в то, что всё хорошо. Всё всегда будет так и не изменится никогда.

Песнь предательски утихала, оставляя одну лишь растерянность. Риана не знала, обороняться ли, бежать ли или сдаться в плен. А Маркус насмешливо смотрел на неё своими зелёными глазами, тёплыми, как нагретый солнцем южный океан, и волны, прикосновений которых она не знала, смывали её и уносили в безбрежную даль.

Риане хотелось улыбаться в ответ и она боялась желаний, которые просыпаются в её груди. «Ты просто рабыня», — напоминала она себе в сотый раз. «Никогда не забывай, кто ты для него». И Риана вспоминала.

Риана помнила самую попытку Маркуса подобраться к ней — когда тот пригласил её в термы. Риана понимала, что было бы слишком самоуверенно думать, что патриций задумал эту прогулку ради неё, но другой причины придумать не могла.

Всю дорогу ей хотелось спросить: «Зачем ты играешь со мной?» В тот день об этом она промолчала.

Обнажённый Маркус был красив. Даже для валькирии, привыкшей совсем к другой красоте. Возможно именно потому, что Маркус был немного иным, на него хотелось смотреть и смотреть. Касаться его. Приблизиться к нему ещё чуть-чуть.

Было бы куда проще, если бы патриций это запретил. Но даэв молчал, всё дальше втягивая в собственную игру.

Риана навсегда запомнила шелковистую гладкость разгорячённой кожи. Даже теперь опуская взгляд на собственные пальцы она не могла отделаться от чувства, что на самых кончиках пылают обжигающие огоньки. Тело мгновенно откликалось на воспоминание и Риана не могла поверить, что всё это происходило с ней, а не с кем-то другим. Дурманящие запахи термы, пар исходивший от воды… Патрицию удалось заставить её забыть обо всём. О том, что ждёт впереди. О том, что было до. В сознании Рианы промелькнула предательская мысль, что она хотела бы остаться с Маркусом навсегда там, в клубах пара, где можно не думать больше не о чём.

Риана сделала глубокий вдох. Попыталась сосредоточиться на коридоре, бегущем вперёд.

Сердце стиснуло тоской при мысли о том, что она так ни разу и не коснулась патриция в ответ. Не сделала этого сама, хотя сотню раз хотела.

Она снова подняла пальцы к глазам.

«Ему не нужны твои прикосновения», — напомнила она себе. «Всё, что захочет, он возьмёт сам».

На этот раз голос разума, звучавший в её голове, был предательски тих, и Риана толком не поверила в то, что тот говорил.