Неожиданно в разговор вступил Шалго:

– Каким видом спорта вы занимаетесь, Салаи?

– Никаким. У меня нет на это времени. Я по горло занят своей проклятой работой.

– Я потому спросил, что уж больно у вас развитая мускулатура. А с какой руки вы обычно бьете? С правой или с левой?

Фельмери с интересом следил за вопросами Шалго. "Старик" начал "путать карты", - подумал он.
– Теперь, когда мы уже убедились в том, что Салаи запирается, он решил перейти в наступление. Любопытно, что на это ответит инженер?"

– Бью?
– переспросил Салаи, снова пытаясь повторением вопросов выиграть время.

– Да, бьете.

– Я не имею обыкновения драться, - ответил инженер.
– Наверное, кто-нибудь вам что-то наговорил на меня. Вот ведь клеветники!

– Беату вы какой рукой ударили по щеке? И за что? Неужели в приливе нежных чувств? Или, может, ей нравится, когда ее бьют? Сомневаюсь... И тем не менее вы ее ударили.
– Шалго посмотрел в лицо Салаи; оно опять начало багроветь. Инженер молчал.
– Давайте говорить начистоту. По нашим вопросам вы давно уже могли догадаться, что мы знаем о вас немало. Наверно, вы понимаете, что и пришли мы к вам и разговор этот начали не случайно... Когда вам стало известно, что Меннель приехал в Венгрию?

И Салаи понял, что лгать бессмысленно.

– Когда Без получила письмо от Меннеля, я отобрал его и запретил ей встречаться с ним. Мы поссорились, я ударил ее по щеке.

– Вот видите, это уже совсем другое дело. Разумеется, это еще не все. Шалго вынул носовой платок, отер лоб и, встав с кресла, медленно прошелся по комнате.
– А вы когда встретились с Меннелем?
– спросил, он, остановившись у столика.

– Я не встречался с ним!
– с отчаянием в голосе воскликнул Салаи.

Шалго как бы машинально взял в руки дневник инженера и со скучающим видом рассеянно стал перелистывать его. Потом поднял глаза на Салаи.

– Где вы находились девятнадцатого и двадцатого июля?
– спросил Фельмери.

– Здесь. В Балатонфюреде.

– Вы снова говорите нам неправду, Салаи, - спокойно возразил Шалго, продолжая листать дневник.
– Даже в вашем рабочем дневнике записи в эти дни, как я вижу, сделаны не вами. Почему? Может быть, у вас болела рука?.. Не делайте глупостей, Салаи. Многие утверждают, что девятнадцатого вечером видели вас вместе с Меннелем в кафе, а позднее вы гуляли с ним по берегу озера. И разговаривали по-французски.

– Уж не меня ли вы подозреваете в убийстве Меннеля?

– А откуда вам известно, что его убили?
– спросил Фельмери.

– Вы же сами сказали!

– Значит, до этого вы не знали?

– Что вам от меня нужно?!
– почти выкрикнул Салаи.
– Арестуйте меня! Это в вашей власти. Вы можете сделать со мною все, что вам заблагорассудится.

– Если вы и дальше будете так же глупо себя вести, то не исключено, что вас арестуют, - невозмутимо сказал Шалго.
– Послушайте, друг мой, что я вам обо всем этом расскажу. В прошлом году вы познакомились в Италии с Виктором Меннелем. Тогда же вы узнали, что ваша невеста стала его любовницей. Вы сначала рассвирепели, но потом почему-то закрыли на это глаза. Вернувшись домой, вы даже не порвали с Беатой. Почему? Более того, вы договорились с Виктором Меннелем, что, когда он приедет в этом году в Венгрию, вы, так сказать, уступите ему на время девушку.

– Кто наплел вам всю эту чушь? И вообще что вы обо мне думаете? Я что, альфонс, по-вашему?

– Вот именно, альфонс!
– Шалго заметил, что лицо у Салаи передернулось, а руки сжались в кулаки.
– Когда же Беата не пожелала встретиться с господином Меннелем, вы влепили ей пощечину.

– Я дал ей пощечину как раз за то, что она хотела с ним встретиться.

– Это дешевая отговорка, друг мой. Впрочем, ошибаются и те, кто подозревает вас в убийстве. Меннеля убили не вы. Для этого вы слишком трусливы. К тому же у вас и не было причин для этого. Наоборот, вы были заинтересованы, чтобы Меннель жил как можно дольше и как можно чаще приезжал в Венгрию. А скажите-ка, Салаи, за сколько банкнот вы продали ему свою невесту?

– Ну, вот что, хватит!
– произнес угрожающим тоном инженер.

– Может быть, вы думаете, Салаи, что сумеете меня запугать? Знаете, что я вам скажу, молодой человек? Вы действительно самый обыкновенный альфонс, и вашим нравственным обликом милиция должна заняться по-настоящему. Ведь вами уже интересовались. Что же, друг мой, придется кое-что о вас рассказать.

– И что вы собираетесь рассказать?

– Правду, милейший Геза Салаи. Я скажу, что вы - сутенер, продавший еще в Италии свою невесту Виктору Меннелю. Расскажу и о том, за что вы дали пощечину Беате...

"Это метод старого Шалго, - подумал Фельмери.
– Сгруппировать факты". Лейтенант смотрел на стоявшего неподвижно инженера и мысленно представлял себе, что должно сейчас твориться в душе Гезы Салаи. А Шалго наверняка исходил из того, что если убийца - Салаи, то он примет грубые обвинения в сутенерстве, так как лучше предстать перед судом в этом качестве, чем по обвинению в убийстве. Если же Меннеля убил не он и если в нем есть хоть капля гордости и чувства собственного достоинства, то он отвергнет предлагаемую ему версию и постарается реабилитировать себя. Но в этом случае ему придется доказать, что подозрения Шалго беспочвенны. "Старик", конечно, пошел на риск, - рассуждал про себя Фельмери, - поскольку, в общем-то, вполне вероятно, что убийца все же не Салаи. Просто любовь к Беате заставила его так низко пасть, и теперь, желая уйти от тюрьмы, он готов принять даже такие позорные обвинения. Шалго очень ловко все преподнес, создав иллюзию, будто милиция уже несколько дней следит за Салаи, подозревая его в убийстве"...