– Постой, а мы разве плывем медленнее, или отклонились от курса из-за нее?

– Нет, но мне кажется, что того удовольствия с которым я ждал его появления, я не получу. Видишь, как правы были пираты, верящие в примету, что женщина на борту к беде. Воистину, место женщины дома.

– Ну, не топить же её теперь? Она же готовит нам. Тюленя бы поймать. Из его жира сделали бы нормальные примочки для ее лица, и все стало бы нормально.

– Нет здесь тюленей, от берега далеко. Может быть, у Белого встретим.

– Скоро он там?

– По моим расчетам должен был уже появиться. Я его с позавчерашнего дня жду. Воды пресной почти не осталось.

– Мы не могли отклониться?

– Сильно не могли. Я все сверял.

– Тогда будем ждать.

Из каюты раздался звук похожий на рыдания. Иван и Прометей сразу поняли, что Анхелика подслушала их. Иван вздохнул и направился успокаивать подругу.

– Что случилось? – Спросил он, заранее зная, что его вопрос может еще сильнее разозлить девушку.

– Ты меня хочешь утопить. Я вам мешаю. Не надо, я сама утоплюсь! – Сквозь слезы и рыдания исторгала обиды Анхелика.

– Ань, успокойся, пожалуйста.

– Я не Аня! Я Анхелика!

– Хорошо, Анхелика, если ты слышала, что я сказал, то должна была понять, что мы ждем, когда появится остров Белый, на котором могут быть тюлени, жирный чайки, или еще кто-нибудь, из кого мы сможем сделать для тебя примочки. После них, кожа у тебя снова станет нормальной, гладкой и упругой.

– Гребите тогда сильнее.

– Мы сами знаем, как нам грести, Анхелика. А ты, кроме обид и нытья могла бы больше участвовать в жизни нашего плота. Обед готов?

Анхелика растерла слезы по щекам.

– Я только собиралась.

Ивану вдруг стало неимоверно жалко ее. Он представил, какой бардак творился в голове девушки, какие угрызения совести и сомнения бередили ее рассудок. Как она, скорее всего, корила именно себя, но выдавала это за обиду на всех. Иван сделал резкий шаг в сторону Анхелики. Девушка невольно испуганно отшатнулась, но Иван крепко обнял ее.

– Все будет хорошо. Мы вернемся, и все станет, как прежде. – Прошептал он ей на ушко.

Анхелика тихонько заскулила, пытаясь удержать плач за закрытым ртом. Иван правильно угадал рычаг на который нужно было надавить. Анхелика, из благодарности, молчала или говорила только по делу, до самого вечера.

Когда опустилась ночь и высыпали звезды на небосводе, Прометей под трепыхающимся пламенем светильника пытался что-то разглядеть на контурах побережья, зарисованных им с карты, висящей в подлодке. Он вертел ее так и сяк, часто смотрел на звезды, и обеспокоенно чесал затылок.

– Мы всё-таки отклонились? – Шепотом, чтобы не дать повода подруге снова впасть в уныние, спросил Иван.

– Кажется, да. Я не взял в расчет течения. Мы севернее острова.

– А мы можем на него не заходить?

– Не желательно. Надо пополнить запасы воды, осмотреть плот, подтянуть стяжки. Я хотел набрать водорослей, подсушить их, чтобы добавлять в рацион. У меня начали болеть десны, и я думаю, что это предвестник цинги. Нам же не надо добраться до места назначения любыми судьбами. К тому же, на остове Белом бывали только во времена, когда еще не кончилось топливо. Лет восемьдесят на нем не были. Интересно посмотреть, что с ним стало.

– Ты, капитан, тебе видней. Может быть, и Анхелике пойдет на пользу.

– Конечно, пойдет.

Прометей сориентировал плот на юг, расправил парус и отпустил Ивана ночевать. Он любил время, когда оставался один. Мысли освобождались от шлака ненужных направлений, вызванных желанием построить нормальные отношения с экипажем. С Анхеликой в первую очередь. Ночь, тишина и звезды были лучшими собеседниками и попутчиками. Они любили слушать Прометея и сами вступали в беседу, часто подсказывая ему правильные мысли.

Сидя вот так, на краю плота в минуты тишины, Прометей чувствовал себя частью природы. Душа приходила в торжественное состояние озарения, постижения сущего. Любой вопрос, который зарождался в голове, молниеносно получал ответ. Он знал, что плот повернул в правильную сторону и что к завтрашнему вечеру они уже увидят очертания острова.

В минуты единения с природой, Прометей понимал, насколько сильно он отличается образом мыслей от того же Ивана, не говоря уже про его подругу. Они не умели слышать природу, были как бы сами по себе. Знания свои они брали только из собственного опыта, или опыта других людей. Иван, как не пытался его научить Прометей видеть мир, так же, как и он, не научился этому. Какая-то пробка в сознании, вбитая в голову воспитанием, мешала думать иначе. Люди привыкли доверять только себе и надеяться только на себя, считая себя порождением чего-то иного, чем то, что окружало их. Прометей был уверен, что это большая ошибка, которая будет стоить им жизней в будущем.