Шрифт:
— А как же поручики Лермонтов, Лев Толстой и Александр Куприн? — парировал я. — А подпоручик Достоевский? А генерал-композитор Цезарь Кюи? А морской офицер Николай Римский-Корсаков? А прапорщик Модест Мусоргский? А полевые кухни подполковника Турчановича, известные на весь мир? А первый русский фотограф подпоручик Греков? Я мог бы продолжать и дальше, но я хочу сказать, что образованный человек на любом поприще может умножить славу России и не посрамить звание русского интеллигента.
И снова аплодисменты. Чего-то я разошёлся.
Глава 19
Дома меня ждали МН, ИП и Иванов-третий, который сверкал новенькой звёздочкой коллежского секретаря.
Мне преподнесли заблаговременно заказанный у ювелира серебряный знак об окончании императорского университета: синий ромб с белым крестом, увенчанный золотым имперским орлом.
— Мы верили, что защита пройдёт на "ура", — сказала МН. — С днём рождения тебя!
День с поздравлениями закончился быстро, как и осень в Сибири, наступающая очень быстро.
— Я боюсь, что тебя пошлют служить в какую-нибудь Тмутаракань, — говорила МН, лёжа на моём плече. — Как я смогу поехать за тобой туда?
— Давай не будем торопиться, — сказал я, — я ещё не начал служить, а ты уже собираешься куда-то переезжать. Да и с твоей учёбой надо решать. Учиться нужно обязательно, а мы друг от друга никуда не денемся.
10 сентября во вторник я пошёл в военное присутствие, это что-то вроде военного комиссариата, подавать прошение о поступлении на военную службу.
Меня, вероятно, уже ждали, так как воинский начальник заглянул куда-то в записи, принял от меня прошение и отправил к старшему писарю для заполнения необходимых документов.
Старший писарь в чине старшего унтер-офицера нестроевой службы (от строевого отличался тем, что унтер-офицерский галун был нашит не по верхней части воротника, а по нижней), дал бумагу для написания прошения, образец прошения и бланк анкеты.
Анкету и прошение я заполнил быстро. Написал, что хочу служить вольноопределяющимся. В анкете было много пунктов про вероисповедание, про образование, семейное положение, награды и прочее. Для человека, который на своём веку заполнял десятки анкет, это дело быстрое.
Старший писарь проверил заполненные мною документы, положил их в отдельную папочку, витиеватым почерком надписал мои ФИО и выдал мне направление на медицинскую комиссию.
С медицинской комиссией с помощью ИП проблем не было. По всем показаниям жив, здоров и годен к воинской службе.
Справку отнёс в воинское присутствие и отдал знакомому уже старшему писарю. Он приобщил справку к моему делу и сказал, что о времени и месте моего меня проинформируют.
В четверг почтальон принёс мне повестку о прибытии в понедельник в военное присутствие.
В понедельник пошли вместе с МН. Мне вручили наряд на обмундирование и отправили на вещевые склады, находящиеся неподалёку от кадетского корпуса. После обмундирования мне надлежало прибыть к начальнику кадрового отделения корпуса.
Рассказывать, что и как происходило на вещевом складе не буду. Мой университетский знак и георгиевская медаль делали сговорчивыми кладовщиков, находившихся на статской службе, а уверенное обращение с формой и командирские повадки ставили в тупик заслуженных тыловиков.
А когда я ловко пришил подворотничок к гимнастёрке, то все стали считать, что я из старых вояк и поэтому мне нашли готовые погоны вольноопределяющегося, обшитые черно-бело-коричневым гарусом.
То, что положено призывнику, называется приданным и помещается в матрацовку, то есть чехол для матраца: там и постельное и нательное белье, и котелок, и ложка и прочее, и прочее. Я потом это опишу.
На извозчике мы доехали до кадетского корпуса и там я попрощался с МН, пообещав в самое ближайшее время дать о себе знать.
Оставив приданное у часового у ворот, я отправился в административное здание корпуса доложиться о прибытии.
Зайдя к начальнику кадрового отделения подполковнику Громову, я доложил о прибытии по советской форме с добавлением титулования:
— Ваше высокоблагородие, вольноопределяющийся Туманов для дальнейшего прохождения службы прибыл!
Моя строевая выправка, уверенность, медаль, университетский знак были как бы пропуском в военную жизнь.
Заглянув в записи, подполковник сказал: