— Тебя это не касается! — и она снова напала.

Рикард легко отбил атаку мощным ударом. Саблей она владела куда хуже, чем бариттой.

— И вот это мы уже тоже проходили, — криво усмехнулся Рикард, — потом ты будешь молчать и дуться, попытаешься меня убить, потом нам придется спать под одной крышей, ты снова меня укусишь, а уж потом объяснишь в чем дело! Может, пропустим первые четыре пункта, и ты сразу объяснишь, с чего ты вдруг накинулась на меня, как голодная кошка?

— А может, я просто убью тебя и дело с концом? Может к демонам объяснения? Ты же снова будешь врать!— её глаза полыхали огнём гнева, ноздри раздувались, и она бросилась в атаку с такой яростью, что Рикард едва успел отбить град её ударов.

И она снова пронеслась мимо, как ураган. Он видел, что она зла, расстроена и не может справиться с чувствами, но никак не мог понять, что вызвало в ней такую ярость.

— Боги, да за что вы мне послали наказание в виде этой женщины?! — крикнул он, разворачивая коня и снова повторяя круг, но теперь уже в другую сторону. — Радость моя, если всерьез, то я сверну тебе шею, как котенку, стоит только захотеть. Ты даже моргнуть не успеешь! С твоим-то безрассудством!

— И что же тебя останавливает? — усмехнулась она зло.

— Любопытство.

— Думаешь, как долго я продержусь?

— Нет, я хочу узнать, какая муха тебя укусила за то время, пока ты ехала сюда! У Лисса мы вроде расстались мирно.

— Хочешь знать, да?

— Хочу.

Она покрутила запястьем, и сабля блеснула в солнечных лучах, а потом тронула лошадь и пошла по кругу в другую сторону.

— Ну, так я тебе объясню, Рикард Адаланс, торговец, прибывший из Ашумана по делам о поставке киновари и смальты двадцать пятого числа в месяц голубя три года назад, — произнесла, вложив в голос весь свой сарказм.

Он прищурился и посмотрел на неё внимательно.

— И?

— Что «и»?

— И что не так с тем, что я прибыл?

— А всё с этим не так!

Они кружили, как два тигра, готовые к прыжку, отведя шемширы в сторону и удерживая нервно подрагивающих лошадей от того, чтобы пуститься в галоп.

— Так что же именно? — спросил Рикард.

— А то, что ни какой ты не торговец — это раз, и провалиться мне в Дэйю, что ты вообще знаешь, что такое киноварь!

— Допустим, смутно представляю. Я назвался торговцем, и что? Ты выдаешь себя за ювелира, хотя вряд ли отличаешь сапфир от топаза, а мне, значит, назваться торговцем нельзя?

— Да назовись хоть портовой шлюхой! Дело не в этом, дружок! Совсем не в этом!

— Что это у тебя за слово такое паскудное, «дружок»? Ты им коня зовешь! Какой я тебе «дружок»? – ответил он зло.

Сам не знал почему его бесит это пренебрежительное «дружок». Может потому, что совсем другие слова он хотел услышать от неё? И ещё может потому, что и в её глазах хотел увидеть проблески радости от их новой встречи, той радости, которую внутренне испытывал он сам, но увы…

— Конь-то получше тебя в этом смысле, что он хотя бы мне не враг и не врет на каждом шагу, прикидываясь случайным попутчиком!

— А я тебе враг?

— А вот это ты мне расскажи!

— Да что я должен рассказать?

— Хочешь быть моим другом? Выкладывай всё начистоту!

Другом? Боги милостивые, нет! Вот кем он точно быть не хочет, так это её другом! Вернее не другом он хочет быть… Демоны Ашша! Эта женщина сведёт его с ума! Не сведёт… уже почти свела.

— Да не хочу я быть твоим другом! Вообще не хочу иметь с тобой ничего общего! Знаешь, с такими друзьями врагов не надо! – ответил он яростно.

— Скотина!

Она снова бросилась на него, и он снова отбил атаку. Хлестнул её коня, и тот взвился на дыбы, едва её не сбросив, но Кэтриона удержалась, и промчалась мимо него.

— Ведьма!

— Подонок!

Остановилась напротив и снова пустила коня медленно, обходя Рикарда, словно тигр добычу.

— Демоны Ашша, да ты что, так любишь киноварь, что готова порвать меня за то, что я в ней ничего не понимаю? — усмехнулся он, пытаясь успокоиться.

— Киноварь? Да плевала я на киноварь!

— Тогда может, опустишь клинок, и мы поговорим?

— Ты опять наврешь с три короба! Тебя же пока не припрешь к стенке, ты правды не скажешь! Лжец! — она выставила шемшир вперед. — Говори — какие бумаги ты хотел выкрасть у Крэда?

— Что значит «какие»? — удивился Рикард.

— Милорд любит играть в дураков? Ладно, я объясню, — она добавила медленно, разделяя слова паузами. — Какие именно, дружок? Что это должны были быть за бумаги? Ты же не мог утащить всё, что было у Крэда в комнате, ты же должен был взять что-то определенное, так? И как ты должен был их узнать? Что ты должен был найти? Отвечай! Что было в этих бумагах? Я же понятно выразилась?