— Воспринимай это проще. Как один из способов напомнить о себе. Скорее всего, он даже не думал, что у кого-то получится, — так же тихо поведал некромант.

Сверкнула вспышка санкровена, осветив заплаканное лицо двойника.

— Как Карптарски сохранили такую тайну, да еще и с болтливым сынком? — пробормотала под нос Тильда, качая головой.

— Если отец Рафала выращивает кордонскую траву, тогда, может, и берхалею? — наобум предположила я.

— Нет, загадка. Это не показатель. Ее может кто угодно достать, — умерил мой пыл некромант.

— Подождите… Берхалея? — переспросила Конкордия, встрепенувшись.

— Ты что-то знаешь?

Девушка утерла слезы.

— Вряд ли это поможет… Но я очень тяжело на нее реагирую. Крайне болезненно. Зачастую теряю сознание.

— Почему?

Конкордия сглотнула и отвела взгляд, словно погружаясь в пучину воспоминаний.

— Когда в детях долго не пробуждается магия, ее пытаются пробудить берхалеей. Посылают в комнату, наполненную дымом. Я проходила через это пять раз, пока люди отца окончательно не убедились в том, что магией я обделена.

Взгляд Дарлы изменился — на место осуждения пришло сопереживание.

Я безоговорочно верила каждому слову двойника, у нее не было смысла врать. Мы обе твердо знали — вскоре она вернется в мой мир, а я останусь в ее.

— Кто мог знать об этом? — Моя рука задрожала, и я вцепилась в свое колено, пытаясь это скрыть.

— Любой из Райалинов.

— Значит, то нападение в доме Клайма было или просто шуткой, или кто-то целенаправленно целился в Конкордию. Пусть в этом теле сейчас я, но реакции остались прежними, — подвела я итог.

На этом мы временно завершили наше совещание. И я, и Конкордия были на пределе, хотя нам еще предстоял разговор наедине. Водница и маг энергии ушли, собираясь продолжить работу над артефактом. Санкровен Тильды вновь ярко сверкнул. Девушка спешно покинула нас, сказав некроманту, что будет на кухне и им необходимо переговорить. Ридж проводил двойника наверх, в одну из свободных спален. Воздушник хорошо ориентировался в этом старинном особняке.

— Почему ты мне не рассказал про Сарманеля? И про этот нюанс с законами внутри рода? — тихо спросила я, когда мы остались с Даниэлем наедине.

— Не хотел беспокоить. Ты и так переживала из-за Ивонны.

— Как бы я ни переживала, я хочу знать.

— Иногда ты слишком самостоятельная, — покачал головой Даниэль.

— А ты?

Я приблизилась к некроманту, вдыхая аромат его кожи.

— И я, — ответил он с полуулыбкой. — Но между нами есть разница — у меня больше опыта, Эмма.

— Но я ведь и не лезу на рожон. Я просто хочу знать. И опыт дело времени, — отозвалась я, прямо глядя на некроманта. — Даниэль, я не буду напоминать тебе постоянно, скажу один-единственный раз — помни, чем я пожертвовала ради тебя. Это было тяжелым решением. И я надеюсь, что никогда о нем не пожалею.

— Эмма, — хрипло протянул некромант, кладя ладони на мои бедра и заставляя встать еще ближе. — Я это понимаю. Но и не обещаю, что все всегда будет гладко. Ты ведь сама знаешь, так не бывает.

Вот почему я ему доверилась. Лефевр никогда не обещал мне чего-то несбыточного. Слова не расходились с делом. Когда чужие речи слишком сладки, это, наоборот, повод для переживаний.

— Да, не бывает, — согласилась я и шутливо продолжила: — Но не вздумай изменить мне, Лефевр. Я не та, кто будет тихо плакать в своей комнате и терпеть. Нет, возможно, я пореву немного, но вскоре возьму себя в руки и тогда приду мстить.

— И что же ты сделаешь? Тоже изменишь? — насмешливо поинтересовался он.

— Зачем? — искренне удивилась я. — Потеря себя — не месть. Я приду и лишу тебя самого дорогого. Чем больше всего дорожат мужчины? Того и лишу…

— Как грозно, — покачал он головой. Губы Даниэля изогнулись в улыбке.

Завороженно смотря на его лицо, я желала поцеловать Лефевра, свети с ума, лишить так боготворимого им самообладания и вновь ощутить ту страсть и тепло, которое он способен подарить. Но вместе с тем я отчетливо понимала — не сегодня. Кое-кто другой нуждался в моем внимании, и другой возможности не представится.

— Я хочу быть с тобой. Хочу просыпаться, учиться, любить и влипать в неприятности, — сглотнув, проговорила я.

— Влипать в неприятности? — Из всего сказанного его больше всего заинтересовало последнее.

— Да, — кивнула я. — Пока я не вижу спокойной жизни. Если я здесь, чтобы спасти тебя, то у богов есть на тебя планы.

Вот так из атеистки я превратилась в верующую. Но кто угодно поверит в таких условиях — Великие не поскупились на доказательства.

— Давай не будем об этом, — нахмурившись, сказал он.