Свет исчез так же внезапно, как и возник. Словно включили лампочку и выключили, ослепив обидчиков.

— В порядке? — Передо мной возникло сосредоточенное лицо Тильды.

Сама того не поняв, я упала прямо на Даниэля, что принял удар, притянув к себе.

— Да, — прохрипела я, не переставая моргать, — в голове до сих пор звучал отдаленный звон.

Некромантка кивнула и быстро поднялась на ноги, зорко выглядывая в комнате своих среди чужих. В основном все, как и мы с Лефевром, лежали на полу. Взглядом наткнувшись на какого-то мужчину, я пораженно заметила, что его глаза заволокла белая дымка.

— Что это? — Я закопошилась, совсем не заботясь о некроманте под собой.

Даниэль приподнялся вместе со мной.

— Артефакт правосудия обезоруживает всех, кто поблизости, не важно, друг или враг. И чтобы отменить его действие, надо коснуться им тела поверженного. — Слушая объяснения Даниэля, я наблюдала, как некромантка коснулась чем-то красным и блестящим щеки Горидаса, и белая поволока сошла с его глаз. — Загадка…

Некромант смотрел на меня рассерженно, сжимая запястья.

— Ты понимаешь, что натворила? — поймав мой взгляд, спросил он. На его скулах заиграли желваки.

— А что я натворила? — обманчиво тихо проговорила я. — Не дала тебе одному взвалить на себя все?

Я сглотнула.

Наши лица находились в пяти сантиметрах друг от друга. Оба недовольные. Он — ледышка, неожиданно начавшая таять от собственных эмоций, и я, не ждавшая благодарностей, но и прямого укора тоже, будто совершила что-то бессмысленное.

— Я нас спасла! Тебя, Конкордию и этого ублюдка! — посмотрела на старика, недвижно лежавшего на полу, пусть это было сомнительное достижение, но все же…

В кабинет ворвались Ридж и Клайм, последний сразу направился к воднице, недавно пришедшей в себя и пытавшейся неуверенно подняться на ноги. Маг энергии подхватил протестующую Дарлу на руки, и я завистливо вздохнула.

— Их допросят, загадка. Всех! Мы говорили с тобой об этом.

— Мы сбежим, — упрямо сказала я.

— Ты будешь всю жизнь бежать?

— Но ты ведь собирался!

Впервые с момента нашей встречи мы вновь не понимали друг друга. Даниэль собирался меня защищать до последнего, но не принимал того факта, что я сделаю для него то же самое.

— Ай! — Бедро адски обожгло.

— Эмма…

Я обернулась, точно зная куда смотреть. Конкордия, все еще сидевшая на полу, медленно таяла, словно утренний туман, разгоняемый поднимавшимся все выше на небосвод солнцем.

Я было кинулась к ней, но едва поднявшись, вновь упала, и к жгучей боли на бедре прибавилась глухая и ноющая — в коленях. Попыталась обнять двойника, но руки прошли сквозь тело, а пальцы заледенели, словно я засунула их в морозильник.

— Я возвращаюсь, — мило, с долей грусти улыбнулась Конкордия.

Мы посмотрели друг на друга. Одинаковые глаза, идентичные лица и похожие чувства — мы будем скучать друг по другу и своим мирам. И я, и Конкордия знали, что этот момент настанет, но кто мог подумать, что расставание выйдет тяжелее, чем мы предполагали?

Это навсегда. Мы поменялись окончательно. И никогда больше не увидим друг друга.

— Позаботься о моих родителях, — прошептала я, чувствуя, как по щеке потекла слеза. И сбивчиво продолжила, говоря то, что не успела: — Не расстраивай их. Слушайся. Иногда можешь потрепать нервы, но немного. Мама воспринимает все ближе к сердцу, чем показывает. Если случатся неприятности, лучше говори отцу, он дает дельные советы. И…

Конкордия становилась все менее плотной.

— Эмма, не переживай, — перебила Конкордия меня и попыталась коснуться моей руки, но передумала, вспомнив, что у меня не вышло. Сглотнув, она заговорила, оправдываясь: — Я… скрытник… Там записи моей матери, поэтому я не дала их раньше. Не только записи, но и доказательства. Пытки, издевательства — она умерла не сама. Ее убили ради земель ее отца. Я не хотела, чтобы то, что написано там, увидел хоть кто-то. — Голос становился глух, напоминая шум ветра. — Слишком много грязи…

— Я понимаю, все хорошо, — прошептала я. Двойник растворялась, как ночной сон.

— Спасибо, Эмма, — прошептало эхо. — Я никогда тебя не забуду…

— Я тоже… Никогда… — произнесла в пустоту, а щеки вновь намокли от слез.

Она исчезла. И боль в бедре тоже, похоже, пропала навсегда. Мне показалось, я просидела, застыв на одном месте, больше часа, а на самом деле не прошло и минуты.

Сглотнула и утерла лицо, понимая, что теперь время драгоценная величина.

Даниэль переговаривался с сестрой, с несвойственной ему активностью жестикулируя руками. Натянутый как струна, напряженный, с бледным лицом.