Например, Китай настолько глубоко был пропитан конфуцианской моралью, что всегда культурно подчинял себе даже своих завоевателей – диких монголов и маньчжуров, так что эти завоевания сводились только к смене династий, не затрагивая основ китайского общества. Как известно, конфуцианская мораль рассматривает общество как одну единую большую семью, и переносит на общество традиционные патриархальные отношения.

Это традиция жить под одной крышей нескольких семей, пока отец женившихся сыновей жив и может управлять общими делами: представлять свою семью перед государством и перед общиной, вести общий бюджет, решать вопросы заключения браков, различные хозяйственные вопросы. Патриарх вершит суд в своей семье, разрешая внутренние конфликты. Такой семье не нужен государственный судья, обращаться к нему и выносить сор из избы считается позором.

Это семья со строго иерархичной структурой, где для каждого четко определено место по старшинству и подчиненности, где старшие имеют беспрекословный авторитет, а младшие обязаны беспрекословно подчиняться. Но на старших одновременно налагаются обязанности использовать свои полномочия во благо семьи: руководить разумно и справедливо, относиться к младшим с любовью и заботой, не допускать злоупотреблений.

Так и на высшего деспота конфуцианская мораль налагает обязанности отца: он должен быть мудрым, одинаково справедливым ко всем подданным и относится к ним с любовью как к своим детям. И если он может создать в стране этот своеобразный «режима законности», то это является тем главным фактором, что обеспечивает внутреннее спокойствие и удерживает народ от бунта и смуты.

Кроме того, господство конфуцианской морали многие века, начиная с древнего мира, обеспечивало существование социальных лифтов, позволявших подниматься вверх по властной вертикали наиболее способным и достойным подданным. Существовала отлаженная система государственных экзаменов, в которой мог принимать участие любой простолюдин, и если он хорошо проявил себя на экзамене, то принимался на службу и мог сделать серьезную карьеру. Если эти социальные лифты работают успешно, то обществу не грозят внутренние смуты, так как государственная бюрократия обновляется и вовремя принимает правильные решения.

Также и восточные деспотические общества с мусульманской культурой основаны на положении, что весь мусульманский мир представляет собой единую семью – «умму», где каждый правоверный обязан заботиться и поступать справедливо по отношению к своему единоверцу, вне зависимости от их мест в общественной иерархии, и даже от их подданства. Соответственно, высший деспот, наделенный высшими полномочиями, наделяется и высшими обязанностями поддерживать этот божественный порядок. И только такое правление в глазах его подданных освящается именем Аллаха, приобретает духовную легитимацию, и влечет для них обязанность повиновения.

И мы имеем современный пример в лице Саудовской Аравии, где много сверхбогатых, но нет бедных и угнетенных. Там существует система распределения доходов от продажи нефти, и каждый, даже только что родившийся гражданин, получает свою, весьма значительную, долю.

Еще причина состоит в том, что классические восточные общества имеют историческое происхождение: их возникновение и становление происходило веками, они отражают характер своих народов, который, в свою очередь, формировался под влиянием различных природных, географических, исторических и культурных условий. Эти народы привыкли и не признают другого устройства.

Что же касается общества реального социализма, то история XX века показывает, что такие общества почти не способны к созиданию, и все их достижения были основаны либо на достижениях обществ, которые им предшествовали в этих странах, либо на ограблении других стран и на краже западных достижений. Государства с азиатским способом производства были самодостаточны, и даже при том, что войны в эпоху Древнего мира являлась обычным методом разрешения противоречий и велись постоянно, могли благополучно существовать и в мирных условиях.

Но Советский Союз изначально возник как орудие для мировой революции и для создания Всемирной республики Советов, то есть для распространения на остальной весь мир своей модели общественного устройства. Эти планы не сбылись, но идея внешнего врага сохранялась всегда, так как она была жизненно необходима партийной бюрократии, чтобы оправдывать свое паразитическое существование и жестокую эксплуатацию населения. Достижения свободного мира наглядно демонстрировали покоренному населению лживость государственной идеологии и банкротство системы «реального социализма». Само существование капиталистических стран создавало угрозу для существования правящему советскому классу и закономерно вызывало его агрессию.

Но внутреннего регулятора в виде морали, способного ограничивать деспотизм власти, в этом обществе так никогда и не возникло (нельзя же всерьез считать таковым «пролетарскую мораль» или Кодекс строителя коммунизма). Западная мораль отвергалась как буржуазная, восточная – как отсталая рабовладельческая, но объяснить, что такое социалистическая или коммунистическая мораль, в чем их разница, в каком они находятся соотношении – никто так никогда и не смог. В жизни деспотизм правителей ограничивался чем угодно: необходимостью сохранять внутренний баланс в кругу высших правителей, экономической целесообразностью, необходимостью поддерживать международный имидж СССР, репрессивными возможностями режима – но только не моралью и не культурными традициями – их никогда и не было, была их подмена коммунистическими мифами.