Заселившись в гостинице, машинально взял лежащую на журнальном столике газету — жест вежливости от руководства гостиницы. С первой полосы на меня смотрела Ловиса.

— Великая Грета Гарбо посетила Гавр, — гласил заголовок.

* * *

Затерянная в испанских Пиренеях[105] ферма, неподалёку от французской границы, имеет устойчивую славу логова мелких контрабандистов, как и прочие фермы в окрестности. Власти вынужденно закрывают глаза, понимая, что круговая порука вкупе с кровным родством и знанием местности делают невозможным само понятие Граница на замке.

Десятки и сотни троп, известных порой только представителям одной семьи, карстовые пещеры и… привычка к несчастным случаям для излишне настойчивых жандармов. Ну как прикажете работать в подобных условиях?!

Анархисты быстро нашли общий язык с контрабандистами, пойдя на бартерную сделку[106]. Местные гарантировали слепоту жандармерии, потребовав обучить взамен искусству террора юношей и молодых мужчин из своей среды.

— Пригодится, — философски заметил один из лидеров контрабандистов, по совместительству школьный учитель, — не то чтобы нам остро требовалось умение делать бомбы из подручных средств, но и лишним такое умение не будет.

— Да и мало ли, когда пригодятся связи в левой среде, — в тон ответил ему немолодой анархист, скрепляя сделку крепким рукопожатием.

— Господа, — кивнул глава школы терроры представителям контрабандистов, — возможно, кто-то из вас станет позже нашим товарищем по-настоящему, но привыкайте именно к такому обращению. Конспирация. Пока не собрались прочие наши курсанты, хочу напомнить о нескольких правилах — крайне важных, я бы даже сказал — жизненно.

— Да всё… — начал было прыщеватый юнец, но тут же получил от соседа крепкую затрещину.

— Простите, кабальеро, — извинился воспитатель перед анархистом, — говорите, пожалуйста.

— Главное правило школы — конспирация. Я понимаю, что все друг с другом знакомы с детства, но не стоит переносить свои привычки в школу. У каждого из вас есть легенда, которую нужно затвердить наизусть.

— Затвердили, кабальеро, — подтвердил старший группы.

— Легенда эта — часть обучения. В вашей… профессии нужно уметь играть, как на сцене. Да что там! Лучше, много лучше! Играть днями и неделями так, чтобы ни у кого не возникло ни тени подозрения. Поэтому напоминаю — вы незнакомы друг с другом! Не вздумайте кучковаться по принципам землячества, не болтайте меж собой на местном диалекте, и вообще лучше не болтайте.

— Хефе[107], — подобрался старший, — но как быть с тем, что мы уже здесь. Группу… ваших, как я понимаю, привезут позже?

— Замечательно, — обрадовался анархист, — вы умеете думать! Нет-нет, это не ирония! Поверите ли, случай нечастый… Люди вашей специальности вынуждены учиться думать. Не жить, как марионетка в башенных часах, двигаясь по раз и навсегда отведённым маршрутам, а думать!

Местные приосанились, скрывая довольные улыбки. Как же, они не грязные крестьяне с равнин! Горцы!

— Разумеется, мы предусмотрели это, так что готовьтесь покинуть ферму и оправиться на равнину. Там вас подберут и доставят в горы так, чтобы по пути вы пересеклись с вашими будущими соучениками из другой идеологической группы.

— Сложно, — протянул один из местных озадаченно.

— Зато надёжно, — улыбнулся анархист, — легенда, помните? И постарайтесь сойтись поближе с попутчиками. Не информацию о нём выпрашивайте, а именно приятельские отношения с незнакомым человеком — поверхностные и лёгкие. Не в душу лезть, а скользить по гребню волны. Учитесь!

— Мужество есть не только военное, но и гражданское. Мало научиться подниматься с винтовкой из окопа навстречу пулемётному огню, мало! Возможно, вы удивитесь, но очень часто люди, идущие навстречу почти неминуемой смерти, идут на неё не из-за храбрости, а от трусости.

— Разрешите, хефе? — Негромко сказал один из старших студентов, — я кажется понял, о чём вы говорите. Солдат может бояться собственного капрала или офицера с револьвером сзади и неминуемого трибунала больше, чем пулемёт врага. Свою роль играет и вбитая муштрой привычка повиноваться.

— Верно, Хосе, — благосклонно кивнул преподаватель, — а в чём состоит мужество гражданское, можешь нам объяснить?

— Простите, хефе, пока не понял, — заморгал студент.

— Мужество гражданское состоит в том, чтобы достойно отвечать на повседневные вызовы, неравнодушие к проявлениям насилия в обыденной жизни, желание вмешиваться в критические ситуации. К сожалению, мужество военное и мужество гражданское не тождественны. Очень часто люди воевавшие теряются перед необоснованными нападками чиновника или полицейского, покоряясь некоей Правительственной Стихии. Знают, что он не прав, что закон на их стороне, но… Ясно или мне продолжить объяснения?