Оля вышла на крыльцо и зажмурилась от яркого солнца. «Как прекрасно, что пару недель я смогу прожить не в съёмной квартире, а в настоящем доме с садом». Девушка спустилась по ступенькам, вышла и огляделась. Участок находился в запустении. Траву давно не косили, а на клумбах вместе с мальвой, крупными ромашками и глоксиниями красовались сорняки. Оля привыкла работать в саду, у мамы под Краснодаром была дача. Надо помочь Кристине, решила она. Наметив план работ, Оля вышла за ворота. Здесь уже кипела жизнь: мамашки выгуливали малышей, дети постарше плескались в озере и даже рыбак надеялся поймать рыбку в мутной воде. Девушка закрыла глаза и подставила лицо солнцу. Стояла бы так вечно. Как хорошо, что сегодня воскресенье. Можно ничего не делать. Услышав топот ног, она повернулась.

– Привет! Ну ты даёшь?! Как можно бегать в такую жару? – удивилась она, увидев Кристину.

– Для меня это нормально, - отмахнулась Кристина, всё ещё тяжело дыша. – Представляешь, в Витькином доме открыты окна. Там никого не было с того момента, как он ушёл от меня.

– Да что ты говоришь?!

– У меня сердце чуть из груди не выскочило, когда я это увидела.

– Может это после пьянки у тебя с сердцем-то?

– Сердце у меня приучено, чтобы ни было с вечера – утром пробежка или плавание.

– Жестоко, - заметила Оля.

– Я даже не удержалась и потихоньку подкралась к воротам посмотреть, там ли его машина?

– И?

– Там. Он ездит на том же стареньком рафте.

– Понятно, - Оля смотрела на подругу и понимала, что между этими двумя ничего не кончено. Лицо у Кристины раскраснелось, а голос дрожал от волнения. – Могу я высказать предположение, нет, я почти уверена, что вчера. Этот Витя за нами подглядывал. Отсюда твоё резкое падение энергии, в то время, как я ничего не почувствовала, поскольку моя скромная фигура его не интересовала.

– Ты уверена? – Кристина впилась взглядом в Олино лицо.

– Почти. Могу спросить у рамки.

– Спроси. Только что толку. Даже если это так, разве он не идиот? Он же меня бросил. Бросил! Ненавижу! Если он попадётся мне на озере, я отхлещу его по щекам, за то, что он подглядывал.

– Ого! Да ты ещё влюблена в него.

– Нет! Просто не-на-ви-жу!

– Тогда хорошо, что ты уезжаешь.

– Я уезжаю? – подняла брови Кристина и тут же спохватилась.
– Ах да, я уезжаю. Надо позавтракать и съездить в торговый центр. Купить подарки испанским родственникам.

– Ну отлично, тогда и меня подбросишь за вещами.

– А ты поедешь со мной в торговый центр? Я совершенно ничего не смыслю в подарках.

– Ладно, поедем, - Оля вздохнула. – Хотя я бы осталась и позагорала.

– Голой? – девушки расхохотались.

– Мы можем позагорать и поехать после обеда. Заодно, посмотрим, не появится ли Витька.

– Нет, тебе лучше его не видеть, - заметила Ольга, нахмурившись. – Поедем в Москву после завтрака. Ты позагораешь в Испании, а у меня тоже будет время, раз ты меня оставляешь.

– Ты права. Сходи за рамкой и спроси у неё. Надеюсь, она не покраснеет от такого интимного вопроса. Я быстро в душ и жарить яичницу. К чёрту овсянку.

Оля отправилась в спальню, пытать рамку. Рамка послушно повернулась в правую сторону, подтверждая предположение.

– Ну? – Кристина в коротком топике на плечиках и свободных шортах выглядела свежей и соблазнительной. Она успела принять душ и теперь жарила яичницу. Из распахнутых окон виднелись сосны. Обеденный стол был залит солнцем, игравшем на золотых ободках белых кофейных чашек.

– Как же замечательно!
– воскликнула Оля, выглядывая в окно и рассматривая клумбу с белыми шапками гортензий.

– Оль, не мучай меня. Что сказала рамка? Это был Витька?

– Витька, - подтвердила Оля. – Я даже задала второй вопрос, был ли тот мужчина, которого я видела на пляже, как только мы приехали, Витькой?

– И…

– И это снова был он.

– Он специально загорает рядом с моим домом, в то время как…

– Ты помнишь, о чём мы говорили на озере?

– Нет, - покачала головой Кристина. – Что-то про сосны и солнце кажется.

– Нет, про то, что после того, как мы выпьем, мы пойдём купаться голыми. Это ты заявила. А он услышал и пришёл смотреть. Специально.

– Какой же козёл!
– выругалась Кристина, чувствуя, как от одной мысли, что Витька видел её голой, покрывается мурашками. Ей было и больно, и приятно, и противно. Эмоций было столько, что она не могла в них разобраться. Они сливались, переплетались, образуя одну, самую яркую и сильную. Кристина по-прежнему хотела секса с ним. Или секса, вообще?