Шрифт:
– Господин Шкирятов? Господи… – Армалинский вскочил с колен. – Господа! Господа! Штабс-капитан внутри остался!
Антипка, Сидор и утирающий прямо рукавом кровь Каратыгин тут же полезли в нору – на сей раз без опаски, потому что таинственное чудовище покинуло логово и скрылось. Вскоре они вернулись: Каратыгин и Сидор несли бездыханное тело под руки, Антипка же ухватил Шкирятова под ноги.
– Что с ним?! – крикнул Армалинский.
– Весь погиб, кажися… – отозвался Антипка. Рязанов, шатаясь, поднялся и пошел к штабс-капитану: его как раз аккуратно сгрузили в траву. Глаза Шкирятова были широко открыты и замутились уже той омерзительной пленкою, как это бывает обычно у мертвецов. Охотничий костюм на груди молодого человека был разодран в клочья, и точно так же в клочья была изодрана его плоть – в кровавой каше белели обломки ребер и какие-то сизые пленки, которые еще подергивались и шевелились, живые в мертвом организме…
– Когтями, – выдохнул Армалинский.
– Упокой душу раба твоего… – забормотал священник, протискиваясь к телу.
Иван Иванович в ужасе разглядывал погибшего, стоя пень пнем, докуда его неуважительно не оттер Антипка, прогудев:
– Что ж вы как нехристи…
И опустил покойнику веки. Тут бы Ивану Ивановичу Рязанову и потерять сознание, но желанный обморок не приходил, только ноги продолжали прегадко трястись и в груди колотилось спятившим швейцарским хронометром сердце – живое, в отличие от сердца штабс-капитана Шкирятова, что остановилось навечно…
Послали за подводою, тело несчастного штабс-капитана увезли. Затем пошли с фонарями осматривать страшную нору. Она оказалась длинной, а в самом конце имелось логовище – на полу набросано было грязное сено, среди которого во множестве обнаружились обглоданные человеческие кости. Кто-то предложил засыпать нору от греха подальше глиною, но Армалинский разумно велел этого не делать, покамест не приедут из полиции и не осмотрят, как подобает, место происшествия.
3
В усадьбе Миклашевских уже знали о страшных событиях, но никто не лез к Ивану Ивановичу с вопросами. Есть он не мог и заснуть сумел лишь после того, как принял изрядную дозу снотворного, и так проспал более суток. Слава богу, снов он не видел, а если и видел какие, то по пробуждении не припомнил ни единого. Разве что мнилось ему лицо отца Саввы – с выпученными от страха глазами. «Нет, не поеду я к попу, – подумал про себя Рязанов. – Кой от него толк? Что ж он демона крестным знамением не остановил, не уничтожил?»
С тем и встал, имея в душе новое намерение, как провести сегодняшний день.
Тщательно умывшись, побрившись и скушав немного гречневой каши, Иван Иванович попросил у Миклашевского пролетку, чтобы съездить в город.
– Бога ради, Иван Иванович, дорогой! – отвечал тот, имея отчего-то испуганный вид. – Берите любую, Антон свезет вас со всей возможной аккуратностью.
Антон оказался совсем молодой мужик, весьма прилично одетый – видимо, специально с тем, чтобы возить хозяина в город. Пролетка Миклашевского также была хороша: новая, пахнущая еще лаком, с мягкими пружинными сиденьями, удачно подрессоренная.
– Куда едем, барин? – спросил Антон, лихо помахивая кнутом.
– На станцию, братец, да не гони, а тихонько поезжай, – велел Иван Иванович.
Возница оказался этим обстоятельством огорчен, но подчинился. Пролетка мягко покачивалась на дорожных неровностях, вокруг шелестела на легком ветерке листва. «Так бы ехал и ехал», – подумал Иван Иванович, отхлебывая лимонаду из бутылки, что настоятельно вручила ему в дорогу госпожа Миклашевская.
– Прошу прощения, барин… – сказал Антон, чуть обернувшись. – Вы из самого Санкт-Петербурга будете?
– Из самого, – согласился Рязанов. – Только не зови ты, братец, меня барином. Зови господином Рязановым или Иваном Ивановичем. Какой я тебе барин…
– А чем же не барин? – удивился Антон. – Ну, как угодно будет. А вот скажите, господин Рязанов, правда у вас там, в Санкт-Петербурге, великая смута? Царя убить норовят!
– Откуда ж ты знаешь, братец?
– Газет мы, конешно, не читаем, – сказал Антон, – но слухом земля полнится… Говорят, жиды намерились государя-то нашего убить?
– Почему же именно жиды?
– А кому еще корысть государя убивать? Православным, что ли? Тьфу!
Антон перекрестился, удерживая вожжи одной рукою.
– То-то, брат, что и православных там достаточно, – сказал Иван Иванович. – Не все так просто, понимаешь ли…
– А зачем им оно?
– Ну и вопросы ты, братец, задаешь! – улыбнулся Рязанов. – Кто бы ведал, зачем оно им надо. Хотя, знаешь ли, имеются у них основания.
«А ведь господин Лорис-Меликов не погладил бы по голове-то за подобные разговоры с мужичьем», – подумал Иван Иванович.