Еще раз внимательно оглядев горную гряду, Алекс направился к стоянке. Отец и старик остались там обсуждать последние детали плана. Первая ночь новолуния будет уже завтра и хоть зубами, но он выгрызет проход к убежищу и вырвет оттуда Лерис. А потом прячет так, что в жизни никому не найти. Только он и она. И, демон его забери, едва за ними щелкнет последний замок, как он сию же секунду потребует компенсацию за каждую потраченную нервную клетку. За то недоверие, коим был так несправедливо награжден, и за сумасшедший, выворачиваются нутро страх потерять ее снова.

Карцер. Два шага вдоль и один поперек. Все тот же пожелтевший от времени маг кристалл над самой дверью. Пыльный и крохотный. Изученные до последнего камешка стены и пол. Каждый из учеников побывал тут минимум однажды. Год от года обучение становилось все жестче, а правил больше. Ей не повезло пять раз. Это шестой. И как всегда — по собственной глупости.

Сухая горечь песком скрипела на зубах. Или это пыль от соломенной подстилки? Губы дернулись в злой усмешке и снова сложились в плотную линию. Совету не нужна была захлебывающаяся в кашле и соплях пленница. Воздух был подогрет, пол застрелен и даже еда сытнее той, что они получали обычно. А плохо их не кормили никогда.

Совет сделал все, чтобы она не страдала физически. А бонусом предоставил ей потрясающую возможность окунуться в самоуничтожение мысли и домыслы. И она окунулась. По самую макушку. Да так, что от разрывающей душу боли захотелось лезть на стены.

Ее пробило уже к вечеру того же дня. Вуаль обиды стала светлеть и сквозь решето горького кружева взошли первые ростки сомнений. В груди жгло неимоверно, но через силу она заставляла себя вспоминать отвратительную сцену снова и снова. И чем больше работали мозги, тем гаже становилось на сердце.

Ни одной мало-мальски весомой причины для его поступка! Месть, желание вернуться к бывшей, глупый розыгрыш — все выглядело бредово. В отличие от выверенных действий лучшей ищейки Совета. Вовремя подойти, утешить, сунуть в руки демонов амулет. И быстрее, быстрее. Пока не дошло. Но господин Грэй мог бы не торопиться. До нее дошло, когда стало слишком поздно. Когда отчаянная попытка сбежать обернулась затянутым до хрипа тюремным ошейником и аккуратно подрезанным сухожилием на ноге. Ковылять можно, бегать — уже нет.

Масляный блеск темных глаз и тонкая полуулыбка отсекли последние сомнения. Но ее выкручивало не от осознания собственной тупости, не от боли в ноге или нехватки воздуха, а от животного, изматывающего до трясучки страха. За Алекса. Так подло брошенного на растерзание… чему? Магии, зелью, артефакту? Какой еще дрянью могли его накачать, чтобы продемонстрировать самый голубиный, бережно лелеемый ею кошмар. Вынудить на немыслимый по своей глупости поступок — оставить без поддержки того, за которого готова была отдать жизнь. Вот и мерило ее чувствам. От первого щелчка судьбы поджать хвостик покрепче к брюшку и сыграть в обиженку. На радость потирающим ладошки магистрам.

Засов бряцнул и прохладный воздух подземелья ворвался в камеру.

Лера уселась на соломенном тюфяке и хмуро глянула на гостя. Помяни демонов к ночи…

— Вставай.

Мышцы слушались трудно. Не то от долгого пребывания в тесном пространстве, ее то от мелких судорог, ледяной волной пробежавшейся от макушки до ног.

Что с ней собрался делать Совет, Лера не знала. Но догадывалась. И у всех этих догадок имелся лишь один исход. Летальный.

Борьба была бесполезной, уговоры — бессмысленными. Она варилась в этой кашле семнадцать лет и кровью и потом выдолбила в своем сознании одну простую истину — цель оправдывает средства. Даже если для уничтожения Шиара надо будет прирезать дюжину другую невинных детишек, магистры это сделают. Что уж говорить об одной хромоногой бестолочи.

Может поэтому она не удивилась, когда ее привели в зал, оформленный в лучших традициях жертвоприношения. Темно-бордовые бархатные гобелены, круглые колонны, темные плиты пола, а посередине мраморный алтарь. Широкая светло серая тумба красноречиво свидетельствовала о своем предназначении.

Для полного соответствия образу оставалось только украсить жертву шелком и драгоценностями. Но как раз с этим заморачиваться не стали. Как есть в засаленных одеждах и далеко не первой свежести ее прикрутили к холодной столешнице.

Сердце кувыркались в груди, как сумасшедший акробат над пропастью. Зал перед глазами плыл и качался, не давая рассмотреть сосредоточенные лица магистров. Семь сильных магов. Преданных до фанатизма собственному делу. Они что-то говорили ей о попранном долге и возможности искупить свою ошибку, но слова долетали до ушей через раз. Это было еще хуже чем при последнем испытании.

Тогда она точно знала, что уж жизнь то ей оставят. Лишат ли памяти или потребуют служить в Убежище до кончины — не важно, главное — позволят жить. А сейчас она была в этом до отвратительного не уверена.