— Ну так, может, и не надо чистый?

— Надо-надо.

— Ладно, как хочешь.

Варя села в машину и попыталась расслабиться. Пока всё было хорошо, страха она не ощущала, тошнотой тоже не накрывало, и даже просто присутствие рядом Ильи не казалось неприятным. Она ощущала только лёгкий, как говорил её папа, мандраж.

— Музыку включить?

— Давай.

Илья включил аудиосистему, и в Варю сразу ударила волна тяжёлого рока.

— Ой, — она вздрогнула и поморщилась.

— Извини, — Илья что-то нажал, и музыка стала обычной, лёгкой и ненавязчивой. — Люблю громкий шум. Помогает расслабляться, как ни странно.

— Ну каждому своё. У меня от такой музыки мозги через нос вытекают.

— Понимаю, — усмехнулся Берестов, трогаясь с места.

Какое-то время Варя наблюдала за дорогой, а потом вздохнула и закрыла глаза. Так было проще. Хотя немного отвлекали от умиротворения движения Ильи, а также запах его туалетной воды. Вот только Варе он даже немного нравился. Наверное, потому что тогда, в тот день, Берестов ею не пах. Он ведь только-только из ванны вылез…

Зря она вспомнила. Стало не по себе. И чтобы отвлечься, Варя спросила первое, что пришло в голову:

— А ты говорил, у тебя была собака. А сейчас нет животных?

— Нет.

— А почему?

Несколько секунд Илья молчал, и Варя даже начала думать, что он не расслышал её вопроса.

— Сначала очень переживал смерть Джека, потом учился, и было не до животных. А когда стал жить отдельно от родителей, дома появлялся настолько редко… Заводить в таких условиях собаку — только мучить.

— А кошку?

— Да я как-то не любитель. Нет, в гостях могу потискать и на фотки поумиляться, но самому заводить… Не понимаю я их. Для чего они нужны? Ну, погладить там, на ручки взять. И ещё не каждая кошка дастся. А собаку дрессировать можно, брать с собой повсюду… Собака — друг, а кошка — сосед по жилплощади.

— Интересная теория, — пробормотала Варя. — А у Максима другая.

— У Юрьевского?

— Да. Он говорит, что у всех животных свой характер, как у людей. У собак, у кошек. И бывает же, когда люди живут душа в душу, а бывает, что всю жизнь как соседи, потому что не твой это человек. И с животными так же. Надо ещё своё найти.

— А как искать, Максим инструкцию не написал? — кажется, Берестов развеселился.

— Ты зря смеёшься, ему мы со Светой то же самое сказали. Большинство людей домашнего питомца себе по внешности выбирают. Хочу сфинкса, хаски, йоркширского терьера… Макс знаешь, как говорит? «Как будто это не живое существо, а картинка, которую они собираются на стенку повесить».

— Дон Кихот он всё-таки.

— Угу.

Варя усмехнулась, вспоминая, как после этой своей фразы Юрьевский обычно начинал с горечью вещать о том, что люди через какое-то время начинают понимать: а картинка-то, оказывается, кушает много… И болеет иногда… А если уж совсем не повезло, то эта картинка может, например, писаться в постель или драть обои в коридоре. Непорядок. И картинку выкидывают на улицу.

А ещё Макс часто и с большой горечью рассказывал Варе историю о том, как его знакомые волонтёры нашли на улице белого кота с рыжим хвостом. Нашли — и вспомнили, что пару недель назад видели о нём объявление. Мол, потерян, ищем. Позвонили, и им ответили: уже не ищем — купили себе нового кота. А «старого» можете забирать — не нужен.

У Вари, как и у Макса, это в голове не укладывалось. А Юрьевский потом ещё добивал её рассказами про выброшенных на мороз сфинксов — наверное, чтобы она окончательно разочаровалась в человечестве.

— Варь… а можно, теперь я спрошу?

Хорошо, что Илья заговорил, а то она, вспомнив истории их генерального директора, впала в пессимизм.

— Можно.

— Почему ты живёшь с отцом, мачехой и братом?

— А где я должна жить? — она слегка удивилась, по-прежнему не открывая глаз.

— Ну… квартиру снять, например. Или комнату. Не все хотят жить с родителями, тем более у тебя там даже не мама, а мачеха.

— А-а-а, вот ты о чём, — протянула Варя. — На самом деле я собиралась съехать. Когда мне было девятнадцать и отец только познакомил меня с Ириной. Но не сложилось. А потом родился Кеша, я его увидела и поняла, что не могу и не хочу уезжать. Мне всегда страшно нравилось с ним тетешкаться. Хотя лет пять назад я думала, что всё же покину отчий дом. Но вновь не сложилось.

— Почему ты говоришь «не сложилось»?

— Так правильнее. Но объяснять не хочу. Неприятно вспоминать.

Илья молчал, и Варя неожиданно для самой себя вдруг поняла, о чём он подумал.

«Ещё неприятнее, чем обо мне?»

И ответила она на этот невысказанный вопрос так же неожиданно для самой себя:

— Знаешь… то, что сделал ты… Это, конечно, очень плохо и больно. Но ты для меня тогда был незнакомым человеком. А когда тебя предают родные и близкие, люди, которым ты веришь — это гораздо хуже.