В Мельбурне Адама приняли на работу в довольно знатную частную юридическую фирму. Работа ему показалась не интересной. Для другого иностранца это было бы просто началом карьеры с очевидной перспективой, но не для Адама. Он год превозмогал себя, ходил на ненавистную ему службу, затем ушёл на другую, тоже не устраивающую его. В это время жена работала гувернанткой в семье врача и обучала немецкому и игре на пианино семилетних девочек-близнецов. Она вполне была довольна. Семья врача ей нравилась и немного напоминала её собственную. К тому же доктор принял участие в жизни Мии, помог на том этапе. Жили с Адамом раздельно, но встречались часто в его квартире на Коллинз-стрит. Через два года стараниями доктора Адам получил работу в Канберре. Уже лучше, но опять не то, к чему стремился. Ещё год провели в столице. На самом деле, Канберра нисколько не походила ни на какую столицу Европы. Это было объединение земель в один, довольно большой по площади современный город, без истории, но с идеей: это должен был быть город-парк. Парки, река, горы, новые административные здания и претензия на первенство в стране. В общем, они были рады покинуть его и обрести работу в Маруне – маленьком городе на океане.

Теперь Адам работал старшим юристом в хорошей конторе, что его вполне устраивало. Мия – в отделе персонала в известной в Австралии энергокомпании и часто выезжала в короткие командировки на два-три дня, что было ей как раз по характеру: она не домоседка. Хотя полюбила купленный ими через пару лет новый и удобный дом с большим садом, необычным ландшафтом. Умудрилась оформить необычную террасу на возвышающемся участке сада и высадить там разнообразные кустарники и цветы. Уголок получился оригинальным. Мия привыкла к красивой обстановке дома и приобретя свой, хотела создать уют. Не тут-то было. Оказалось, Адам признавал интерьеры без излишеств, к которым относил картины, занавески, скатерти, декоративные подушки и прочие легкомысленные аксессуары. Он предпочитал минимализм. Всё должно быть функционально. И что же? Стиль их дома потакал хозяину и не делал уступок хозяйке. Лишь на своём трельяже Мия создала свой маленький мирок, расположив там милые и памятные вещицы: её фото с родителями, фото трёх закадычных подруг юности (и теперь они переписывались), красную деревянную лошадку Дала (память о шведском детстве) и подарок родителей: инкрустированную перламутром шкатулку с изображением изящных бабочек. Над своим креслом всё же повесила шведский пейзаж маслом – красный домик с белыми ставнями и цветником. Эта солнечная картина с голубым небом напоминала их шведский, полный радости, загородный дом. Адам не возражал, похоже, самому нравилось. А в остальном строгость: светло-бежевые и желтоватые стены, неплохая для не так давно живущих в стране библиотека, строгая, но дорогая мебель и прекрасная аудиосистема. Адам и Мия – оба себе не отказывали в увлечении музыкой. Здесь они были едины.

Маруна по преимуществу город одноэтажный, дома окружены красивыми и не похожими один на другой, садами. Многие разводили небольшие огороды, цветники, чем радовали себя, копаясь в земле после основной работы. Как почти повсеместно в Австралии, город был окружён бушем, а кое-где буш вторгался в город. Там водились валлаби и кенгуру. Они свободно заходили в сады и в огороды, чем наносили ощутимый ущерб садоводам. Раньше поголовье кенгуру не регулировалось властями, и местные жители сами решали, когда им пора выходить на охоту. Иначе все посевы, цветы, ценные растения будут погублены этими травоядными. Тогда и разрешили приобретать оружие. Адам не охотился и не собирался, хотя был хорошим стрелком и в студенческие годы имел награды. Он знал, как обращаться с оружием и купил ружьё, как многие другие – на всякий случай. Иногда выходил в буш и стрелял по жестяным мишеням, чтобы не забыть давние навыки. Ружьё хранилось в старинном резном сундуке, подаренном соседкой – старой одинокой эстонкой, привязавшейся к соседям. Ни одного кенгуру Адам не лишил жизни. Он был равнодушен к животным, к природе, и только изредка ходил на рыбалку.

Шли годы. Семья Адама и Мии не увеличивалась. Жили по-прежнему вдвоём в любимом доме. У Мии складывались хорошие отношения с коллегами, были у неё и подруги. Адам считал окружение ниже себя во всём и не поддерживал ни с кем дружбы, поэтому слыл в Маруне нелюдимым и гордецом. Казалось, единственное, с чем Мия не смогла смириться за всю жизнь с Адамом – это его безразличие к людям. У него даже в студенческие годы не было друзей. Он не позволял жене приглашать гостей. Она почему-то поддалась его требованию, хотя мечтала готовить яства и щедро угощать большие компании. Их дом не знал шумных праздников с гостями, застолий, хотя их самих нередко приглашали в гости. Лишь Руперт, священник из англиканской церкви, удостоился внимания, даже доверительных отношений с Адамом. Но и они через несколько лет знакомства всё же не поладили из-за разногласий в трактовке личности Наполеона. Поляк-Адам возносил до небес Наполеона как гения, блистательного военачальника, в общем, боготворил его. Англичанин-Руперт считал Наполеона умнейшим человеком, но авантюристом, отзывался о герое как о выскочке. Разгорелся спор. Мия и Полли слышали завершающую часть их диспута.

Руперт:

– Наполеон для французов не принёс настоящих благ. Свободу во Франции просто задавили, благодаря ему. По-моему, для Франции лучше бы его не было. И войн можно было избежать. Кстати, в 1815 году после окончательного разгрома Франция имела территорию меньше, чем до начала революции. Причиной тому – Наполеон.

Адам:

– Ты мыслишь узко, а эта персона требует глобального подхода. Бонапарт – крупный мыслитель, новатор. Его идеи в области права и военного дела живы до сих пор. Наполеон – выдающийся полководец, гениальный военачальник. Он разработал тактику боя, использовал огромные армии, каких не было до него, он применил новые принципы во многих армейских сферах, трудно все перечислить. Вспомни Аустерлиц – это же классика быстроты, проницательности военного гения. Бонапарт был государственно мыслящим человеком. Ещё в те далёкие времена он считал, что информация – это власть. А к этой мысли пришли значительно позже. Придумал специальные отчёты, которые поставлялись ежедневно, и он был в курсе всего, чем жила страна. Благодаря этому никогда не мог быть застигнут врасплох. Эти достижения на века.

Руперт:

– Я не приму легенду о Наполеоне, которую ты подпитываешь и лелеешь. Личная власть, более того, беспредельная – вот цель Наполеона. Не отрицаю его вклад в юриспруденцию, Кодекс Наполеона – его изобретение, обогатившее мировую сокровищницу. Бесспорно. И всё. Остальные заслуги, хотя и значительные, – плод его авантюрной натуры. Он великий шулер, манипулятор. Он тактик, но никак не большой стратег. Его усилиями началась война между Америкой и Англией, так ослабившая Англию.

Адам:

– Это в тебе говорит англичанин. На самом деле, воля, храбрость, сила духа и ответственность – вот основа всех побед Наполеона. Он показал и научил будущих последователей, как побеждать. И заметь, имея обострённое чувство собственного достоинства, он умел ценить это качество в подчинённых, уважал солдата. Изумлялся, кстати, как англичане прилюдно подвергали унизительным телесным наказаниям солдат. А своим офицерам категорически, под угрозой казни, запретил поднять руку на солдата. Заметь – первым в истории человечества!

Руперт:

– Допустим, это и верно, он против телесных наказаний. И всё же, ты слишком идеализируешь образ того, кто насадил своих родственников и военачальников королями в завоёванных европейских странах с Францией. Чем и сгубил прогресс Европы. Это ли национальный герой? Да нет же – обычный агрессор, завоеватель, ничего более.

Адам:

– Да, были такие ситуации, но как временные. У него не было более подходящих кандидатур – это же политика. Но взгляни и на другие особенности натуры Наполеона: нередко при его слабости по сравнению с противником он мог виртуозно оказаться сильнее его, изобретательнее. Ты говоришь: шулер! Кто ещё мог так молниеносно ориентироваться? Даже при крупных итоговых поражениях, когда он один противостоял, можно сказать, всему миру, он демонстрировал победы в серьёзных атаках. Одни разработанные им преследования чего стоят и по сей день! А то, как он продумывал все детали действий на случай поражения? Теоретик и практик ведения войны – он гений, настоящий гений! Британии же просто повезло, что на поле Ватерлоо первым ворвался Карл, а не маршал Наполеона Груши. Веллингтон ведь уже распорядился трубить капитуляцию, его же спасло неожиданное появление австрияк на поле боя.