— Тебе не кажется печальным, что тебе приходится связывать девушку, чтобы поговорить с ней?

— Кажется. — Я опускаюсь вниз и провожу языком по девичьему соску. Вкус киски Алекс задерживается на её коже, и это заставляет меня захотеть оказаться у неё между ног, как можно скорее. Её бёдра выгибаются навстречу моему твёрдому члену, и она стонет, напоминая мне, почему я связал её в первую очередь, и не для того, чтобы узнать о ней. — Абсолютно. Это самое печальное, что я когда-либо слышал.

Это действительно так.

У меня самая сексуальная девушка в мире связана и полностью находится в моей власти. Между тем, у меня непреодолимое желание задавать ей вопросы, потому что я хочу узнать её.

— Это полный пиздец, Макс, — шепчет принцесса.

Не могу не согласиться. Это самая хреновая вещь, которую я когда-либо слышал. 

Я могла бы попросить Макса развязать меня прямо сейчас. Я могла бы сказать ему, что не отвечу ни на один из его проклятых вопросов, даже, если перспектива быть связанной на кровати и находиться полностью в его власти, оставила бы меня мокрой и жаждущей.

Я могла бы сказать ему, что не занимаюсь всеми этими чтобы-узнать-друг-друга вещами, и перспектива того, что кто-то захочет узнать обо мне что-то, заставляет меня задыхаться, вынуждая моё сердце биться в тысячу раз быстрее и, угрожая взорваться в моей груди.

Но ничего этого я ему не говорю.

Я хотела бы обвинить своё отсутствие протеста в том, что Макс в настоящее время проводит языком по моему соску, и я не в силах думать ни о чём, кроме того, как сильно желаю почувствовать его язык между моих ног — или о том, как сильно я хочу его член внутри себя прямо сейчас. Как отчаянно я хочу почувствовать его снова.

Но это не причина, по которой я не говорю ничего из этого, не так ли?

Макс замолкает, прижавшись губами к моей груди.

— За каждый вопрос, на который ты ответишь, я угощу тебя лакомством.

— Ты, должно быть, шутишь. Лакомство, как будто я собака? — подавляя смех, уточняю я.

— Тише, женщина. Я учу тебя разговаривать, как нормальный человек, — ухмыляется он.

— Будь осторожен, Телохранитель, — предупреждаю я, обхватывая его ногами за талию и крепко сжимая. — Знаешь, я всё ещё пользуюсь ногами. Не надо болтать.

Макс смеётся, отрывая мои ноги от своей талии.

— Знаешь, ты права.

— Тебе следует привыкнуть признавать это.

Он поднимает брови.

— Я имею в виду, ты права, напомнив мне, что я должен привязать и твои ноги.

Его угроза, полностью ограничить меня, не должна сделать меня такой мокрой, и это не должно быть таким очевидным. Но это написано у меня на лице, и Макс сразу это замечает. Он ухмыляется и тянется к другим поясам.

— Значит, это «да»?

— Хорошо, — вздыхаю я, закатывая глаза. — Если ты думаешь, что это заставит меня рассказать тебе что-то.

Я притворяюсь обеспокоенной, хотя на самом деле крайне возбуждена, когда мужчина связывает одну лодыжку, а затем другую, удобно раздвигая мои ноги и привязывая шёлк к декоративным железным столбикам по краям спинки кровати.

Теперь я полностью во власти Макса, связанная и жаждущая его.

Мысль о полной потере контроля над моим телохранителем не должна быть такой захватывающей, как сейчас.

Тем не менее, я не могу полностью отдать контроль.

— Я тоже буду задавать вопросы, Телохранитель.

Макс поднимает руки и улыбается.

—Я открытая книга, милая.

— Вряд ли, — смеюсь я. — И ты ужасный лжец.

— Договорились. Вопрос за вопрос, — говорит он мне. — Я отвечу, но тебе придётся вознаградить меня.

Моё сердце замирает. Я могу придумать несколько способов наградить его.

— Прекрасно. Ты в деле.

— Хорошо. Вот мой первый вопрос, — произносит Макс, скользя между моих ног, пока его рот не нависает над моей киской. Глядя на меня снизу вверх с открытым ртом, он выдыхает так, что жар согревает и мучает одновременно.

— Да? — я нетерпелива, задерживаюсь на каждом его движении, представляя ощущение его губ на себе.

— Любимый цвет.

— Отстойный вопрос, — говорю я, хихикая отчасти от нервозности, отчасти от облегчения, что он не задал мне ничего серьёзного. — Ты связал меня и хочешь узнать мой любимый цвет?

Макс хлопает рукой по моей киске, почти шлепок, но не совсем. Тем не менее, это жжёт… и заставляет меня стонать.

— Ты не можешь оспаривать обоснованность моих вопросов, — говорит он твёрдым голосом. — Отвечай на вопрос, если хочешь получить награду.