Однако более типичной была тактика изматывания противника, напоминающая корриду, заканчивающуюся тем, что матадор наносит загнанному быку последний и смертельный удар. В таком случае противнику ничего не остается, как отражать атаки легкой конницы, осыпающей его тучами стрел, и нести тяжелые потери или самому наброситься на мучителя. Но тогда ему придется иметь дело с тяжелой кавалерией. Уже высказывалось мнение о том, что именно монголы впервые в истории применили тактику бомбардировки противника стрелами в качестве «огневой мощи» для подготовки решающего удара {615} . Но дисциплинированные и изобретательные монголы поступали иначе: легкая конница обходила тыл и фланги, нападая на противника одновременно с разных направлений, расстраивая его ряды, ослабляя и готовя к решающему удару тяжелой кавалерии {616} . Действительно стойкий и упорный противник мог бы зарыться в землю и оградить себя частоколом, направленным остриями против монголов, которым пришлось бы подвергать риску своих лошадей. Если бы возникла именно такая ситуация, то монголы держались бы на расстоянии, по-прежнему поливали бы противника стрелами, терпеливо выжидая, когда у него иссякнут запасы еды и воды. Тогда монголам ничего не стоило бы его добить или заставить капитулировать {617} .

В кратком обзоре трудно описать все своеобразие, многогранность и гибкость монгольской военной тактики и искусность монгольских полководцев. Сам Чингисхан любил загонять противника в западню у подножия горы. После этого он отправлял отряды разведчиков обследовать проходы и ущелья в тылу противника и внезапно появлялся там, где его не ждали, со вторым войском {618} . Иногда он приказывал лучникам спешиться, провоцируя вражескую кавалерию на то, чтобы атаковать их. Прикрываясь щитами и лошадьми, лучники блокировали атаку лавиной стрел, вынуждая противника ввести в бой резервы. Тогда Чингисхан бросал на них тяжелую кавалерию, которая сминала и полностью расстраивала вражеское наступление. Для того чтобы привести противника в замешательство, Чингисхан применял и такой простой прием: гнал на вражеские колонны табуны лошадей или стада коров {619} . В триумфальном сражении с тайджиутами в 1200 году Чингисхан тоже использовал несложный, на первый взгляд, тактический ход: на одном фланге лагерь, окруженный повозками, защищали женщины и дети, в то время как на другом фланге сосредоточилась тяжелая кавалерия. Он создавал видимость слабого и отступающего центра, скрытно усиливая кавалерийское крыло. У тайджиутов было много союзных войск, позарившихся на легкую добычу: они-то и напали на лагерь, забаррикадированный повозками, рассчитывая с ходу завладеть им и разграбить. Но лагерь оказал более ожесточенное сопротивление, чем рассчитывал противник, и, когда тайджиуты и их союзники переформировались для решающего удара, с тыла их внезапно атаковала тяжелая кавалерия Чингисхана, что для них было полной неожиданностью {620} .

Любил Чингисхан загонять противника и на берег реки, окружить его с трех сторон и припереть к воде. Следует заметить, что все эти тактические перестроения и атаки совершались «молча», с использованием сигнализации флагами, боевыми знаменами и световыми вспышками. Только после команды начинать завершающий удар бешеной массовой конной атакой молчание нарушалось барабанной дробью, воплями, гиканьем и воем распаленных всадников. Монголы обладали еще одним психологическим преимуществом – от них самих и от лошадей исходило жуткое зловоние, пугавшее противника не меньше, чем истошные крики {621} . Монгольские полководцы мастерски применяли тактику двойного охвата, доведенную до совершенства во время звериных охотничьих облав, или флангового обхода крыльями на большом расстоянии от центра: этот метод позже стал называться «рогами быка» в зулусских войнах {622} . Стоит упомянуть еще одну примечательную тактическую уловку, применявшуюся, когда противник оказывался в трудном положении, но не сдавался. Монгольская армия вдруг распадалась, как бы в замешательстве; в ее рядах образовывались большие бреши, в которые сразу же направлялись вражеские отряды, пытаясь бежать. Когда через бреши проходило достаточно много вражеской конницы, монголы, по обыкновению собранные и организованные, закрывали их, и монгольский арьергард начинал играючи преследовать и добивать беглецов {623} .

Когда тактические уловки оказывались неэффективными, монголы применяли самый расхожий прием: имитацию отступления. Они создавали правдоподобную видимость деморализованного и потерпевшего поражение воинства, действительно уходили с поля боя, оставляя различные ценности, золото и серебро в доказательство того, что они не блефуют. Преследователи тогда попадали в тщательно продуманную и подготовленную засаду и уничтожались {624} . Такие ложные отступления могли длиться днями и совершаться на больших расстояниях – до сорока миль, позволяя к тому же дать отдых лошадям. Когда наступало время захлопнуть ловушку, конница противника была уже уставшая, а монгольские кони находились в превосходной форме и в полной силе {625} .

Можно ответить еще две особенности военной тактики монголов. Насколько это было возможно, они избегали рукопашных схваток. Несмотря на стереотипное представление, будто азиатские орды сминали противника массовостью армий, не считаясь с человеческими жизнями, монгольские полководцы старались свести к минимуму потери и приходили в бешенство, если победа доставалась слишком высокой ценой {626} . Далее. Современные понятия о том, что побеждает тот, кто завладел полем битвы, для них были неизвестны и бессмысленны. Победа для монголов означала истребление противника, и они в этом отношении проявляли исключительную целеустремленность и беспощадность. После завершения битвы они могли гнаться днями за отступавшим противником. Особенно важно для них было не дать возможности разгромленным полководцам перегруппироваться, переформироваться или создать новый центр сосредоточения и объединения сил {627} .

Военные кампании 1206–1218 годов были сумбурными, и уяснение деталей осложняется тем, что «Тайная история» совмещает (непреходящий изъян этого источника) не только две разные операции против меркитов, но и два разных похода против лесных народов. Для большей ясности целесообразно попытаться рассмотреть эти кампании тематически, а не в хронологическом порядке. Упрощая процесс, мы сведем внешние события 1206–1218 годов (исключая вторжение в Китай) к пяти главным темам: сведение счетов с найманами; избавление от меркитов; покорение и последующее восстание лесных народов; вступление на престол особо важной империи уйгуров; война против тангутов. Погоня за Кучлуком, оказавшаяся самым трудным приключением и частично переплетавшаяся с другими кампаниями, будет отображена позднее, поскольку она имела более существенные геополитические последствия.

В период между 1206 и 1209 годами Чингисхан только один раз лично командовал армией в битве. В конце 1206 года, узнав от лазутчиков о том, что непобежденный найманский князь Буйрук настолько обнаглел, что охотился в Алтайских горах, он совершил молниеносный переход через степь и напал на найманов, застигнув их врасплох. Разгром был сокрушительный и окончательный, погиб и сам Буйрук {628} . Меркиты, уцелевшие после поражения, нанесенного ранее в том же году Субэдэем в битве, в которой был убит Тохтоа-беки, переметнулись к найманам, надеясь найти у них безопасное укрытие. Они продолжали представлять угрозу, и Субэдэй снова был послан, чтобы добить их. В 1208 году Субэдэй еще раз разгромил меркитов, убив двоих сыновей Тохтоа-баки, но многоголовая меркитская гидра не желала исчезать. Остатки меркитского воинства сбежали на территорию уйгуров, но местный правитель, опасаясь гнева Чингисхана, прогнал пришельцев {629} .

Меркиты тогда решили бежать на дальний север и примкнуть к хозяевам западных степей – куманам. Субэдэй, одержавший две победы над меркитами, подвергся обструкции за то, что упустил одного из самых ненавистных врагов. Незадачливого паладина долго держали в немилости, пока наконец в 1216 году не призвали ко двору и не поручили добить меркитов, где бы они ни находились {630} . Меркиты уже значительно окрепли за счет новых куманских союзников, когда Субэдэй схватился с ними в 1217 или 1218 году в местности Джэм-Мурэн севернее реки Сырдарья (Яксарт) и окончательно ликвидировал досаждавшую Чингисхану помеху; тогда пал и последний царевич клана Худу, брат Тохтоа-беки [60] {631} . В этой кампании Субэдэй преодолел большие расстояния – прошел через горный хребет Тарбагатай, через Алмалык и земли дружественного племени карлуков, обитавших к югу от озера Балхаш. Иногда ему приходилось координировать свои действия с Джэбэ и Джучи {632} .