Прежде чем отправиться в Китай, Чингисхан должен был обеспечить себе безопасный тыл. С этой целью в 1207 году он послал Джучи покорять независимые племена северо-запада Монголии и юга Сибири. Эти племена известны под общим названием лесные народы. Можно перечислить лишь некоторые, основные из них: киргизы, ойраты, буряты, туматы, тувинцы, бархуты (бархуны), урсуты, хабханасы, шибиры, кескидиины, тухасы, баяуты (баиты), кем-кемджиуты, тенлеки, тоелесы, тасы, баджигины (бачжигины); самыми значимыми считались первые шесть племен. Буряты обитали по берегам реки Ангара и ее притоков, восточнее озера Байкал, бархуты – к северу от них, урсуты и хабханасы – западнее озера Байкал, киргизы и кем-кемджиуты – в долине Енисея, туматы – на берегах рек Ия и Ангара, тувинцы – на территории современной Танну-Тува юга Сибири, а остальные племена – в верховьях Иртыша {633} .

Это огромное пространство занимали в основном таежные леса – береза, тополь, кедр, лиственница, пихта, перемежавшиеся зарослями рододендрона, полянами мха и лишайников. В этих бескрайних лесах протекали все четыре величайшие реки Северной Азии – Лена, Енисей, Обь и Иртыш. Здесь во множестве водились самые разнообразные представители животного мира: лоси, лесные олени, северные олени, мускусные олени, вапити [61] , волки, медведи, куницы, выдра, бобры, сибирские белки. Лесные народы добывали пропитание охотой и рыболовством и, как думали эксперты, обладали совершенно другим менталитетом, чем монголы. У кочевника-скотовода в силу необходимости складывались коллективистские установки и образ жизни, ориентированный на взаимодействие и сотрудничество, тогда как таежный охотник, вынужденный полагаться только на свои силы, от природы становился индивидуалистом; возможно, именно по этой причине шаманизм был могущественнее в северных регионах, чем в степях {634} . Коллективистское самосознание давало монголам очевидное преимущество в войнах. Их отношение к лесным народам было покровительственное, уничижительное и пренебрежительное; особенно они презирали «лесных людей» за привычку ездить без седла на оленях, а не на лошадях. Принято считать, что невежественность и культурную отсталость лесных народов монголы отразили в поговорке: «Птица, не видевшая прозрачной воды, всегда будет совать свой клюв в протухшую воду» {635} . Другую часто цитируемую поговорку приписывают легендарному монгольскому вождю Бодончару: «Хорошо, когда у тела есть голова, а у шубы – воротник… Люди… у кого нет ни малого, ни большого, ни хорошего, ни плохого, ни стад и ни копыт, склонны считать, что у них все равны… Пора их грабить» {636} .

Все эти племена старались сохранять нейтралитет в нескончаемых монгольских войнах, но некоторые из них заняли сторону Джамухи в недалеком прошлом. Худуха-беки, вождь ойратов, выступал против Чингисхана и с меркитами, и с найманами, и с Джамухой {637} . И в силу этих причин, и просто из-за общей непредсказуемости поведения лесных народов Чингисхан решил подчинить их, прежде чем пойти на юг.

Миссия Джучи увенчалась полным успехом. Ойраты и Худуха-беки не оказали никакого сопротивления, и Джучи смог не спеша ознакомиться с новыми землями на берегах реки, впадающей в озеро Доод-Цаган, откуда они простирались далеко на юго-запад. Чингисхан, следуя своему обычному правилу крепить альянсы брачными союзами, отдал вторую дочь Цэцэйхен (Чечегейн) замуж за сына Худуха-беки; сочетались браками с большой семьей Чингисхана и другие дети Худуха-беки {638} . Кроме того, Чингисхан включил 4000 воинов Худуха-беки в свою армию и назначил его командующим мингана. Худуха-беки почти сразу же доказал, что может быть полезен: он дал монголам альпинистов, которые провели их через Уланский перевал высотой 9000 футов к верховьям реки Бухтарма, притока Иртыша, где Субэдэй одержал знаменитую победу в 1208 году {639} .

В 1207 году Чингисхан мирно подчинил своей воле киргизов в долине Енисея, грозное племя, имевшее 10 000 воинов и занимавшееся выращиванием ценного зерна. Примеру этих двух сильнейших племен последовали и другие лесные народы. Чингисхан разрешил им формально пользоваться независимостью при условии признания его сюзеренитета и регулярной выплаты дани {640} . Джучи вернулся к отцу с триумфом, и Чингисхан тоже был доволен его достижениями. Ойраты, киргизы и туматы прислали ему дорогие подарки: черного соболя, редчайшую пушнину, другие меха, соколов (в том числе редкого белого цвета) и белых меринов, которыми обычно владели только беки {641} . Северные границы теперь были безопасны, и Чингисхан мог сосредоточиться на подготовке вторжения в Китай.

Однако безопасность, достигнутую Джучи демонстрацией военной силы, оказалось трудно поддерживать в мирное время. Хотя лесные народы не приносили беспокойств в первые годы пребывания Чингисхана в Китае (1211–1216 годы), проблемы создало неумелое руководство Хорчи, которого Чингисхан поставил верховным правителем региона. Реальная власть монголов на Иртыше, Енисее, Ангаре и Селенге была зыбкой и призрачной {642} . Серию мятежей, произошедших в 1217 году, можно объяснить лишь безответственностью и равнодушием со стороны Хорчи; к счастью для монголов, они случились после возвращения Чингисхана из Китая. Хорчи, ненасытного женолюба, на курултае 1206 года одарили семью прелестными женщинами, но их оказалось недостаточно для удовлетворения его беспредельных желаний. Он попросил Чингисхана в качестве компенсации за исполнение тяжелой роли властителя над лесными народами позволить ему самому отобрать тридцать самых красивых туматских девушек для гарема. Не увидев в этой просьбе ничего предосудительного, Чингисхан разрешил паладину это сделать, и Хорчи прибыл в туматскую деревню подбирать женщин, но туматы оскорбились и взбунтовались. В ярости они изловили Хорчи и взяли его под стражу {643} . Чингисхан обратился к Худуха-беки, вождю ойратов, который первым ему подчинился, и поручил в доказательство своей верности разрешить возникшее недоразумение: он же лучше всех знал обычаи лесных народов. Но когда Худуха-беки появился в туматской деревне, его тоже взяли под стражу. Это уже походило на объявление войны. Ситуация усложнялась тем, что в случае восстания туматов их могли поддержать все лесные народы. Чингисхан столкнулся с угрозой крупномасштабного восстания. Более того, когда он попросил вроде бы лояльных киргизов прислать войска для подавления мятежа, они наотрез отказались {644} . Вся северная граница превратилась в зону повышенной опасности.

Сначала Чингисхан попросил Наяа взять на себя командование карательной экспедицией против лесных народов, но тот сослался на недомогание, явно не желая добровольно подвергать себя риску. Тогда Чингисхан обратился к Борохулу, и тот, хотя его и не покидало предощущение смерти, согласился: чувства верности хану возобладали над опасениями. Вначале ему везло, но вскоре туматы его убили, устроив засаду {645} . Чингисхан, рассвирепев, хотел сам отправиться наказывать туматов, но его отговорили Мухали и Боорчу {646} . Он набрал большое войско и поставил во главе Джучи. Сын Чингисхана должен был благодарить судьбу за то, что она дала ему в помощники доблестного Дорбей-Докшина, вождя дорбенских монголов на северо-западе Монголии.

Джучи решил начинать карательные действия против «малых» лесных народов, следуя совету отца никогда не выбирать для первой атаки самую трудную цель. Он отправил Дорбей-Докшина расправляться с туматами, пообещав присоединиться к нему после победы над другими мятежными войсками. Джучи прошел на север от озера Убсу-Нур по горному перевалу через хребет Танну-Ола в долину Верхнего Енисея {647} . Зимой 1217/1218 года он переправился по льдам Селенги и Енисея и подавил сопротивление мелких племен, прежде чем пойти воевать с неверными киргизами. Затем он перешел по замерзшей реке Бий-Хем [62] к Саянскому хребту, вышел к реке Туба, разгромил тувинцев и отряды других соседних племен {648} . После этого Джучи разделил армию, отправив один отряд на север в Абаканские степи (между Абаканом и Енисеем), поставил на колени всех киргизских вассалов, переправился через реку Кемчик в «житницу» киргизов и начал методично опустошать их земли. Несчастные киргизы запросили пощады, и Джучи, уходя, забрал с собой всю племенную знать, чтобы больше никто не мог возглавить какой-либо мятеж {649} .

Тем временем Дорбей-Докшин совершил один из тех tours de force [63] , которыми переполнена монгольская военная история. Он перехитрил туматов, притворившись, что устроил засаду на дороге, ведущей к туматской ставке (но таким образом, чтобы об этом им стало известно), а сам скрылся, ушел звериными тропами, внешне непролазными, загроможденными корнями, кустами, зарослями акации и дикой смородины. Затем он обошел туматов и с тыла напал на них, когда они пировали. Он застал их врасплох и многих перебил {650} . Хорчи и Худуха-беки были освобождены. Хорчи все время помнил о ханском даре и получил полагавшиеся тридцать прекрасных наложниц. Сообщив Джучи об успешном завершении операции, Дорбей-Докшин остался стеречь земли туматов в ожидании дальнейших приказаний от Джучи {651} .