Она поморщилась, и в глазах ее снова показался огонь.

— Вы мне не нравитесь, мистер Дрезден. И вы мне не настолько дороги, чтобы из-за вас изменять дорогим мне убеждениям, или чтобы пользоваться вами как поводом для того, чтобы уронить себя, или предать то, что защищает мой муж. — Она шагнула к шкафу и достала маленькую, аккуратную аптечку. Не говоря больше ничего, она взяла меня за руку и открыла коробку.

— Значит, вы обо мне все-таки заботитесь? — спросил я.

— Я и не жду, что вы поймете. Нравитесь вы или нет лично мне, это никак не влияет на мой выбор. Майкл — ваш друг. Он готов рисковать ради вас жизнью. Если с вами случится что-то плохое, это разобьет его сердце, а я не позволю, чтобы такое произошло.

Она замолчала и обработала мой палец — такими же уверенными движениями, как и те, которыми она готовила обед. Я слышал, сейчас появились дезинфицирующие средства, от которых не щиплет.

Но Черити пользовалась йодом.

Широ вернулся на кухню и протянул мне листок бумаги с адресом.

— Мы встречаемся с ними сегодня в восемь вечера.

— После захода солнца, — заметил я. — Что ж, место мне известно. Мне забрать вас отсюда?

— Да. Мне нужно немного подготовиться.

— Мне тоже. Значит, около семи. — Я попрощался и пошел к двери. Черити не отозвалась, но Широ кивнул в ответ. Еще трое детей входили в дом мне навстречу — двое мальчиков и девочка. Мальчик поменьше задержался было посмотреть на мою машину, но в дверях показалась Черити, и он поспешил за остальными. Она хмуро глядела мне вслед, пока я заводил Голубого Жучка и выворачивал на проезжую часть.

Поездка домой предоставила достаточно времени для размышлений. Эта чертова дуэль с Ортегой застала меня изрядно врасплох. Ортега считался военачальником Красной Коллегии. Вполне вероятно, он уже бился на дуэлях. Черт, да может быть, даже с чародеями. Ну, у меня тоже имелся кое-какой боевой опыт, только он сводился к поединкам без правил. До сих пор мне удавалось если не силой, так хитростью выходить из подобных приключений победителем. В дуэли один на один не приходилось полагаться на смекалку, на умение искать преимущества в непосредственном окружении.

Поединок должен быть честный, так что, если Ортега сильнее меня, он меня убьет. Просто и ясно. Страх мой тоже был прост, как мычание. Прост и очевиден.

Я судорожно сглотнул, и пальцы, сжимавшие руль, побелели. Я пытался ослабить хватку, но ничего не получалось. Они слишком боялись, чтобы отпускать руль. Глупые пальцы.

Я вернулся домой, отодрал-таки пальцы от руля и обнаружил, что дверь в мою берлогу приоткрыта. Я дернулся в сторону — на случай, если тот, внутри, навел на дверь пистолет, и выставил вперед свой жезл.

— Гарри? — послышался из-за двери негромкий женский голос. — Гарри, это ты?

Я опустил жезл.

— Мёрф?

— Заходи, — сказала Мёрфи. Я посмотрел вниз и увидел в дверях ее побледневшее лицо. — Живее.

Я с опаской, проверяя на ходу свои обереги, спустился вниз. К некоторому моему облегчению, они оставались задействованы. В свое время я дал Мёрфи талисман, позволяющий проходить сквозь мою защиту — ей, и только ей одной.

Я шагнул в комнату. Мёрфи закрыла за мной дверь и заперла. Она уже растопила камин и засветила одну из моих керосиновых ламп. Я подошел к камину и присел у огня, фея руки и молча глядя на Мёрфи. Она напряженно постояла пару мгновений, потом подошла и остановилась у меня за спиной, глядя в огонь. Губы ее сложились в жесткую, нейтральную линию.

— Нам надо поговорить.

— Ну да, я довольно часто слышу подобные предложения, — пробормотал я.

— Ты обещал позвонить мне, как только узнаешь что-нибудь.

— Эй, не так быстро! Кто сказал, что я знаю что-нибудь?

— На прогулочном катере в Бёнем-Харбор обнаружен труп, и несколько свидетелей описали темноволосого долговязого мужчину, уехавшего с места преступления на разноцветном «фольксвагене-жуке».

— Секундочку…

— Это убийство, Дрезден. Мне плевать на конфиденциальность твоих отношений с клиентом. Люди гибнут.

Я стиснул зубы от досады.

— Я собирался рассказать тебе об этом. Поверь, у меня выдался действительно тяжелый день.

— Такой тяжелый, что ты даже не заявил в полицию об убийстве, свидетелем которого стал? — возмутилась Мёрфи. — Знаешь, а кое-где это расценивается как соучастие или укрывательство. Например, в уголовных судах.

— Ну, снова-здорово, — буркнул я. Пальцы против воли сжались в кулаки. — Я помню, как это у тебя получается. Врежешь по зубам, а потом арестуешь.

— Вот и стоило бы, черт подери!

— Блин-тарарам, Мёрф!

— Расслабься. — Она вздохнула. — Если бы у меня на уме было только это, ты бы уже сидел в машине.

— Ох… — Вся моя злость разом испарилась куда-то. — Тогда зачем ты здесь?

Мёрфи насупилась.

— Я в отпуске.

— Ты… чего?

Мёрфи упрямо дернула подбородком. Голос ее звучат немного непривычно, поскольку говорила она сквозь крепко стиснутые зубы:

— Меня отстранили от расследования. А когда я попыталась возражать, намекнули, что я могу выбирать между отпуском и выходным пособием.