Не особенно охотно, я все же ответила на приветствие. Но моя настороженность еще не прошла, и это не осталось незамеченным.

– Не веришь, что ли? Так вот документы. Сейчас в военкомат иду, а там – на фронт…

– На фронт? – уже с почтением переспросила я.

– А то куда же? Но это тебя мало касается, это дело мужское. А догонял я тебя, увидев гимнастерку с птичками в петлицах. Хотел сказать, что я слышал, что завтра с утра кое-кто из начальства приедет. Так что не прозевай…

– Завтра… А куда сегодня податься?

Парень улыбнулся:

– Да хоть в театр. Оперный. Последний спектакль идет, «Кармен», а затем театр эвакуируется. Он здесь в центре, совсем рядом.

Я проводила парня до горвоенкомата, пожелала ему возвратиться домой с победой и немножко позавидовала тому, что он уже идет на войну, защищать Отчизну. И в театр я тогда действительно сходила, но помню, что на сцену смотрела, словно через матовое стекло. Все виделось расплывчатым, туманным, а ведь сидела в пятом ряду партера полупустого зала. Мне было не до спектакля: мысли уносились куда-то далеко-далеко. Испания, тореадоры, страсть и любовь… Не доходило это тогда до меня, не волновало. Я равнодушно смотрела, как красавица Кармен начала свою знаменитую хабанеру, – но на самой высокой ноте вдруг сорвался оркестр, и в зал опустилась внезапная тишина. Певица застыла с раскрытым в недоумении ртом. Маленький сухопарый мужчина прошел по сцене, остановился у самой оркестровой ямы и загремел в тишину:

– Товарищи, воздушная тревога! Просьба ко всем – спуститься в бомбоубежище. Только соблюдайте, пожалуйста, порядок.

Вот таким получился финал этого спектакля…

Из бомбоубежища я вернулась в помещение аэроклуба и обосновалась на ночлег в одном из кабинетов на диване, обтянутом холодным дерматином.

Утром раздался стук в дверь, и тут же на пороге появился широкоплечий ладный человек в форме военного летчика. В петлицах – три кубика: стало быть, старший лейтенант. Заметил он меня не сразу, так как я лежала на диване забаррикадированная столами.

– Вы что здесь делаете? – спросил он строго.

– Я из Москвы, получила назначение в местный аэроклуб. И вот жду начальство.

Лицо военного просветлело:

– Считайте, что мы по одному делу. Мне тоже нужно начальство. Я за летчиками приехал… – Тут старший лейтенант сделал выразительный жест рукой – по всему было видно, что дворец авиации его хозяева покинули надолго…

– Как же быть?.. – с тревогой спросила я, и тут мне в голову вдруг пришла внезапная идея: – Так вы за летчиками? Возьмите меня! Вот документы. Они в полном порядке!

«Старлей» внимательно прочел мое предписание из Центрального аэроклуба.

– Что ж, характеристика подходящая. Я беру вас, Егорова. Только все по закону нужно оформить! Поедем в военкомат.

Потрепанный пикап доставил нас к месту. Пробившись через плотную толпу мобилизованных, мы предстали перед комиссаром. Но тот, узнав, в чем дело, лишь головой замотал: «Какое отношение она к нам имеет? Из Москвы приехала, пусть туда и возвращается».

– Да не тяни волынку, майор! Нам летчики позарез нужны, – наступал старший лейтенант.

– Не могу, не имею права анархию разводить, – упорствовал военный комиссар.

Спор ни к чему не привел. Пришлось давать задний ход. Листаревич (старший лейтенант успел представиться) успокаивал меня:

– Да бог с ними, с этими бюрократами. Поедем прямо к нам в часть, на месте все и решим.

По пути мы заехали в госпиталь, а всего получилось, что старший лейтенант Листаревич прихватил двух летчиков после ранения, механика, отбившегося от части, и осоавиахимовского летчика. Теперь он повеселел – в часть он едет не с пустыми руками! И вот мы несемся на пикапе в какую-то 130-ю отдельную авиаэскадрилью связи Южного фронта (ОАЭС). Старший лейтенант в прошлом сам был летчиком и старался доказать это, управляя пикапом. Скорость он держал, как на У-2, – почти 100 километров в час, не очень-то задумываясь о сидящих в кузове…

Наконец аэродром – вернее, площадка неподалеку от станции Чаплино, в хуторке Тихом. Пропыленные и изрядно измотанные тряской ездой, мы сразу же явились пред ясны очи начальства.

– Маловато войска…

– Эвакуировался аэроклуб, товарищ майор, – оправдывался старший лейтенант – Но ведь орлов привез!

– Орлов? – переспросил майор и как-то подозрительно, искоса посмотрел на меня.

Только сейчас я заметила на груди командира орден Красного Знамени и обрадовалась: значит, боевой, значит, никак нельзя упустить случая. Поэтому я тут же бодро отрапортовала:

– Бывший инструктор-летчик Калининского аэроклуба Анна Егорова прибыла в ваше распоряжение…

– Так ведь нет еще приказа женщин на фронт брать.

– А разве для того, чтобы сражаться за Родину, обязательно нужен приказ?

– И то верно… – Майор пристально посмотрел на меня.

– Документы, Егорова, при вас? – Теперь голос майора звучал обнадеживающе.

– Так точно!

Я быстро выложила на стол летную книжку, паспорт, комсомольский билет и направление в Сталинский аэроклуб. Внимательно ознакомившись с документами, майор обратился к находящемуся здесь же капитану: