– Подлинное письмо?

– Подлинное, с печатями казначейства и королевы-матери. И Банк выдал четыреста тысяч экю рыцарю из свиты королевы, представителю знатного савойского рода, который представил подлинную доверенность на право получения. В его личности никто не сомневался, включая губернатора.

– То есть, де Лаваль знал, кто получил деньги, но в Милан об этом не написал?

– Да. Ограничился сообщением, что денег нет. Но здесь он развил бурную деятельность. Как я понял, он намеревался конфисковать средства, полученные для королевы-матери, и отвезти их в Милан.

– Победителя не судят?

– Де Лаваль предан де Фуа, а у семьи де Фуа конфликт с королевой-матерью из-за возлюбленной Его Величества Франсуазы. Он вполне мог бы ограбить королеву-мать, чтобы спасти Милан. Тем более, что деньги-то Его Величества, а армии в Милане все равно надо платить. За два дня поставил на уши весь город, но не нашел никаких следов, а потом внезапно скончался.

– Это губернатор говорит, что не нашел никаких следов? Я что-то не помню, а на чьей стороне почтенный Оттавиано де Кампофрегозо?

– Ни на чьей, насколько мне известно, но он мудрый правитель и знает, что происходит в своем городе.

– То есть, без следа пропали несколько повозок золота и серебра, целый обоз?

– Да.

– И человек, который их искал, просто взял и умер? Не был убит или отравлен?

– Да. Просто во сне остановилось сердце.

– Странно. Он выглядел вполне здоровым. Даже в турнирах участвовал. А куда это мы идем?

– К ближайшему родственнику покойного в Генуе, Андреа де Тромперу. Уже почти пришли.

Де Тромпер жил и работал в северо-западной части порта, в здании французской таможни. До французской оккупации это был склад и контора одного местного купца. У прямоугольного здания с внутренним двором трехэтажный жилой фасад выходил на улицу, а остальные три стороны использовались как склады, с глухой стеной снаружи и проездом во двор через арку в фасаде. На первом этаже сидели клерки, второй занимал сам де Тромпер с прислугой, а на третьем под холодной крышей ночевали солдаты.

Главный таможенник больше походил на бюргера, чем на рыцаря. Выпирающее брюшко, толстый зад, тройной подбородок, пухлые пальцы, перетянутые перстнями, нос и щеки украшены красно-синим узором раздувшихся кровеносных сосудов, характерным для пожилых любителей выпивки.

– Здравствуйте, господа, - де Тромпер приветствовал гостей холодно и принял по-деловому, даже не предложив вина, - Присаживайтесь, чем порадуете?

– Нас интересуют финансовые потоки, которые протекают мимо королевских гаваней, - сразу начал де Вьенн.

– Ваши потоки утекают из Милана на север, - ответил де Тромпер, - И им без вас грустно и одиноко.

– А Ваши, надо полагать, в полном порядке? И им с Вами тепло и уютно?
– поддержал поэтические аналогии де Вьенн.

– Про наши я как-нибудь сам отчитаюсь, - нахмурился де Тромпер.

– Вы вот прямо сейчас, не сходя с места, готовы отчитаться перед Его Величеством? Вы лично с ним знакомы и лично получаете от него указания?
– гость сделал ударение на "личном".

– Ну, если Вы так ставите вопрос, то я, конечно, готов передать Вам всю полноту ответственности перед Его Величеством, - парировал хозяин, - Но на какие конкретно финансовый потоки Вы намекаете?

– На четыреста тысяч экю, которые были переведены в Геную для Милана, но в Милан не попали.

– А, - таможенник облегченно выдохнул, - Это не ко мне.

– В основном к Вашему покойному зятю. Но отчасти и к Вам.

– От какой части?

– Разве золотые и серебряные монеты в таком количестве могут покинуть город, не проходя таможню?

– Анри, светлая ему память, тоже задавал этот вопрос. Не могут. Но они и не покидали город.

– Контрабанда?

– Нет. Половину суммы Банк отсчитал серебром в мелкой монете. Представляете, какой это объем?

Гости задумались. Если считать курс серебра к золоту приблизительно как десять к одному, то серебро на двести тысяч флоринов весит на современные читателю единицы от семи тонн без упаковки.

– Порядка двадцати повозок?
– уточнил де Вьенн.

– Как-то так, - ответил де Тромпер.

– Савойский рыцарь увез их морем или сушей?

– Никак не увез. Он получил все средства за один день, но никто не видел никакого каравана. И сам получатель исчез, как только вышел из Банка. Анри поднял на уши весь город и весь порт, за что нас с ним вызвал к себе губернатор и попросил умерить пыл.

– То есть, сейчас весь город и весь порт знает, что королева-мать эээ... приватизировала деньги для армии в Милане?
– уточнил де Вьенн.