В Лавинье Тодта не ждали. Первый рубеж охраны он прошел как священник, в тюрьме это довольно частые посетители. Второй рубеж прошел, показав папское предписание. Добрался до начальника смены.

– Мне нужны воры и убийцы!
– с ходу начал Тодт.

– Что?
– удивился начальник смены, похожий на растолстевшего и разбогатевшего, но все равно солдата и выходца из низов общества.

– То есть, матросы и гребцы. У меня предписание от Папы.

– Папа вчера умер.

– Нового еще не избрали.

– Изберут - приходите.

– Да вам как будто жалко?

– Как раз не жалко. Воры и убийцы должны страдать.

– Это на "Ладью Харона".

– Так бы сразу и сказал. Но они не пойдут.

– Может не все слышали?

– Весь город слышал. Не ты на набережной мемуары рассказывал?

– Может добровольцы найдутся?

– Не найдутся.

– Я дам по десять дукатов за каждого.

– А что я начальству скажу?

– Что я дал по пять дукатов.

– Внутрь пройдешь или тебе сюда вынести?

– Можно всех посмотреть?

– Как два пальца отрубить. Пойдем.

Скучающие стражники выгнали на погрузочную площадку осужденных за легкие преступления.

– Я пришел дать вам волю!
– начал Тодт.

– Это Тодт с ладьи Харона!
– крикнул кто-то, попавшийся в последние сутки.

– Пошел он к крабьей матери!
– единогласно вынесло вердикт преступное общество.

– Я предупреждал, - сказал начальник смены.

– Договаривались всех посмотреть, - ответил Тодт.

Скучающие стражники выгнали на погрузочную площадку осужденных за преступления средней тяжести.

– Я пришел дать вам волю!
– начал Тодт.

– Это Тодт с ладьи Харона!
– крикнул кто-то, попавшийся в последний год.

– Кто такой?
– поинтересовалось преступное общество.

– Если он еще жив, то он самый отчаянный и везучий головорез во всем средиземноморье после Андреа Дориа и Хайреддина Барбароссы.

– Что он может нам предложить?

– Смерть во имя Господа.

– Пошел он к крабьей матери!
– единогласно вынесло вердикт преступное общество.

– Я не хочу говорить, что я предупреждал, но я предупреждал, - сказал начальник смены.

– Договаривались посмотреть вообще всех, - ответил Тодт.

Скучающие стражники выгнали на погрузочную площадку осужденных за особо тяжкие преступления.

Здесь пора уже отметить, что вера в исправляющую магию пенитенциарных заведений для XVI века все еще не характерна, но в некоторых прогрессивных местах, и в том числе в Генуе, уже начали привлекать осужденных к тяжелому труду. Хотя и не всех. Так что ломают камни в каменоломнях или гребут на галерах более-менее вменяемые и договороспособные, которые приговорены непосильным трудом возмещать нанесенный ущерб. А особо опасных и антисоциальных преступников по старинке судят и вешают. Сажать на весла арестантов на то время относительно новая и не всеобщая тенденция. По морю ходят галеры как с наемными гребцами, так и с прикованными.

– Я пришел дать вам волю!
– начал Тодт.

– Кто ты такой?
– поинтересовалось преступное общество.

– Я Тодт, капитан солдат с "Санта-Марии" брата Иоанна, гроза нехристей, слуга Господа, страшный и справедливый, принимающий всех добровольцев.

– Не гони!
– сказало преступное общество, - Ты понимаешь, к кому ты пришел?

– Мне нужны те из вас, кто был матросами или гребцами.

– Крестьян тут нет.

– Вы хотите снова увидеть море?

Преступники заволновались, и Тодт понял, что затронул важную струну в их душах.

– Вы сгниете за решеткой или будете казнены и попадете в ад. Не сейчас, так в обозримом будущем. Вы знаете, что в аду, среди огня, сковородок и скрежета зубовного только и разговоров, что о море? Вы хотите снова увидеть лунную дорожку? Хотите снова встретить рассвет над волнами? Вы знаете, что те, кто погиб во имя Господа, даже в аду стоят несоизмеримо выше, чем те, кто был казнен за грехи? Господь милостив, и он рано или поздно простит своим воинам прегрешения земные.

– Мы здесь, потому что мы нарушаем заветы Господа.

– Вы здесь потому, что пролили кровь добрых христиан. Я принес вам волю взамен на согласие проливать черную кровь мавров и османов. Вспомните попутный ветер, плеск весел по шестнадцать гребков в минуту, звук удара борт в борт, кислый запах пороха, которым пропитан воздух после первого залпа, звон железа и соленый вкус крови! Вспомните то чувство любви к жизни и свободе, когда, вылезая из-под груды тел, вы видите рваные чулки капитана, а не чужие туфли с загнутыми носами!

– Хорошо сказано, но нет. Ты не наш.