– Паспорта? – Переспросил Мирком, первый раз услышав слово.

– Ага… Ну, неважно…

– Без фамилии нас, кстати, тоже считали недонормальными. – Добавила Эльвин. – И Лиам нам даже придумал свою – Схизантусы.

– И что, помогло?

Все невесело посмеялись.

– Не знаю, я вообще не против переезда. – Сказала Эмили, потирая плечи. – Я бы даже хотела этого. Но… «Это ваше место. Все остальные места не для вас». Мистер Гриф повторил нам это много раз, и я запомнила…

Мирком поддержал жену унылым кивком.

– Если скажет – переезжайте, переедем. А пока…

– Согласны терпеть? – Закончил Лиам.

– Живём. – Угрюмо обрубил Мирком и отошёл к парнику.

Эльвин смотрела на его спину, сгорбленную над чахлыми плетями огурцов, и дивилась ситуации. Нечеловеческие условия, двое детей, никакой поддержки, а они терпеливо и смиренно существуют и ещё говорят, что «живут». Хотя… Хотя страх, конечно, играл здесь немаловажную роль, не последнюю. Но, как бы там ни было, их выдержка вызывала уважение, и Эльвин не могла не сказать об этом.

– Вы молодцы! – С чувством произнесла она. – И я просто восхищаюсь вашей смелостью.

Эмили была польщена, но совесть не позволила ей принять похвалу.

– Это не смелость. – Призналась она со вздохом. – Это тупик. Мы находимся в тупике и не можем двигаться дальше. Все дороги закрыты, и открыть их может только Мистер Гриф, наш Учитель. Ключи у него. От всех дверей и от нашей клетки.

– Не вижу никакой клетки. – Встрял Лиам, раздражённый этой красиво сказанной ерундой и тем, что Эльвин с ней согласна. – Вот мы с Эльвин взяли и уехали.

– Ага. Но что он вам на это скажет?

– Лично меня это не волнует.

Эмили скривила губы.

– Нет, мы не просто взяли и уехали. – Мягко поправила Эльвин. – Нас выселили из города. Это разные вещи. Дорога туда для нас закрыта и мы сами стоим на перепутье. Теперь нам нужно найти другую дорогу, свою. А вот что это за дорога и где её искать – пока не знаем.

Воздух всё больше наливался водой. Капли, блестевшие вокруг, становились крупнее и сливались друг с другом. Эльвин медленно провела носом туфли по краю крыши. Получилась как будто дорога, начинающаяся ниоткуда и уходящая в никуда. Хотя, может, она и вела в определённое место, и надо было лишь дать ему название?

Немного поразмыслив над чем-то и заметив, что в щель между досками и трубой протекает вода, Эмили вдруг повеселела.

– Ну, если выселили, тогда и переживать нечего. Мистер Гриф не будет сердиться. На самом деле даже к лучшему, что у вас с этим городом не сложилось – вы же не любили его. А теперь судьба как будто даёт вам ещё один шанс, новый шанс на новую жизнь. Вы обязательно устроите всё лучше прежнего. Ох, я уже начинаю завидовать вам! Завтра утром пошлём письмо Эдвину, пусть он спросит Мистера Грифа как вам быть. Мистер Гриф часто бывает в Морвинии. Ответ придёт недели через три, тогда и видно будет.

Спокойствие на лице Схизантусов заметно подвыветрилось. Перспектива находиться в Кротовке три недели была такой удручающей, что Лиам даже не смог вставить яростный комментарий о том, что они свободные люди, и сам почувствовал себя запертым в клетке. Придётся связывать себе ноги, чтобы не сбежать отсюда сверкая пятками. Принесла же их сюда нелёгкая…

– Пора нам в дом вернуться. – Сказал Мирком, закрывая парник и засовывая в карман пару огурцов, – всё, что удалось найти. – Холодно тут.

– Верно, дорогой. Наконец-то пришло время попить чаю и поговорить о том о сём в более подходящей для этого обстановке.

Эмили откинула дверцу, и все спустились с крыши на второй этаж.

– Боже мой, промозглость-то какая! – Эмили потёрла руки, пытаясь согреться. – Надо печку сильнее растопить. – Её взгляд скользнул на дальнюю дверь. – Кстати, как там дети?

Родители на цыпочках подошли к детской, и весёлый смех, донёсшийся оттуда, заставил их улыбнуться ещё до того, как они увидели, что там происходит.

В детской, как это ни странно, шёл спектакль. В главной роли, впрочем, как и во всех остальных ролях, выступал маленький зверёк Кланки. Из всех сказок, что Эльвин рассказывала Рори перед сном, он выбрал свою самую любимую – про огромную вкусную репку, и теперь пытался показать её детям. Он прыгал по стене, цепляясь когтистыми лапками за одеяло, и как мог передавал сюжет. Но, так как Кланки сразу нужно было быть и репкой, и дедкой, и всеми остальными, возникала некая неразбериха, хотя Кланки это не смущало. Он как бешеный носился из стороны в сторону и пытался показать всех сразу. Он то прыгал, изображая весёлую внучку, то пытался залаять как Жучка, то надувался и застывал на месте, входя в образ репки.