— А что будет, если не получится? — спрашиваю я, подаваясь вперёд, к Рэмиану.

— Какая участь меня ждёт? Тиран Рэмиан Гай избавится от бракованной возможности, отправив в Дальний Сектор или в «Красный Дом+?

Лицо Рэмиана каменеет и становится настолько непроницаемым, словно с него стёрли все признаки личности. Это просто невыразительный, безэмоциональный слепок его лица. Мысль, озвученная мной вслух, потрясает до глубины. Внезапно меня пронизывает безотчётным страхом, затягивая в беспросветную муть. Потому что впервые я думаю именно об этом. Что будет, если не?..

— Не хочешь быть куклой с подчищенными мозгами? — спрашивает Рэмиан, разрезая гнетущую тишину звуком своего низкого голоса. Мне становится чуточку легче, но страх всё ещё держит меня в объятиях. Я отрицательно мотаю головой, не в силах сглотнуть ком в горле.

— Не будешь. Вне зависимости от результатов, — резко говорит Рэмиан, сверля взглядом моё лицо.

Мне не нужно напоминать самой себе, что Рэмиан не бросает слова на ветер. В этот момент я почему-то безоговорочно ему верю.

— А Мёрдок? — спрашиваю я.

— При чём здесь Мёрдок? — злится Тиран. — Ты должна понести от меня!

— Нет, я не про это, — машу я рукой, и мне становится смешно. Я заставляю себя подавить глупый смешок, чтобы не злить Рэмиана. — Я всего лишь хотела узнать, так же легко ему даётся переход.

— Его сознание защищено шлемом, как и наше.

— Но нагрузки…

— В конце концов, он сам этого хотел. Послужить высокой цели. Вот и служит.

— Работая на тебя?

— Эксперимент считается неоконченным.

— Но он же жив…

— Как и все предыдущие испытуемые. Но доля заменённого мозга Мердока значительно больше. В этом плане он — один из первых. Предыдущие жили после операции тоже достаточно долго.

— Достаточно долго? Мне кажется, что стоя у порога смерти, ни один не скажет, что он прожил достаточно долго. Всегда будет казаться мало.

— Так и есть. А сейчас иди и ложись. Через минуту раздастся второй предупредительный сигнал.

— Уже пора?

— Пора, — поторапливает меня Рэмиан. — Ложись.

Я пересекаю комнату и ложусь на кровать. Рэмиан движется следом, вытягивая эластичные ленты.

— Это обязательно? — спрашиваю я, начиная волноваться. — Нас будет трясти?

— Нет. Нас не будет трясти. Но вдруг ты запаникуешь?

— Я обязательно запаникую, если буду лежать пристёгнутой и не смогу пошевелить и пальцем. Не надо. Пожалуйста…

Навряд ли на Тирана подействую мои мольбы. Но Рэмиан выпускает ленту из рук.

Она с тихим шелестом втягивается обратно.

— А ты? — спрашиваю я.

— Предлагаешь мне лечь рядом с тобой? — вздёргивает губы в ухмылке Рэмиан.

— Нет! Я всего лишь хотела спросить, где будешь находиться всё это время ты!

Я протестующе и невероятно глупо выставляю руку, чтобы Тирану не пришло в голову прилечь рядом. Но он уже улёгся рядом, перебросив мою руку мне на талию.

— Здесь мало места, — говорю я, стараясь дышать ровно. — Эта кровать рассчитана на…

— Ты почти не занимаешь места. Так что можно считать, что я лежу здесь один.

Я отодвигаюсь от Рэмиана как можно дальше, но меня пригвождает к кровати его тяжёлая рука. Раздается второй предупредительный сигнал. Поневоле сердце начинает колотиться как сумасшедшее.

— На что это похоже? — спрашиваю я, немного повернув голову в сторону Рэмиана. Он нехотя приоткрывает глаза, обжигая колючим взглядом.

— Подвешенное состояние. У меня это похоже на скоростной спуск.

У меня после слов Рэмиана возникают только одни впечатления: спуск глубоко под землю на дребезжащем лифте. Глубокий, чёрный колодец. Страх колотится комком в горле. Единственный раз, когда меня перебросили на участок, где работают проходчики, первыми пробивающими пласты, окончился весьма плачевно. Проход завалило из-за ошибки в расчётах. Тогда меня и ещё нескольких рабочих присыпало и отрезало от всей остальной бригады.

Рабочие разбирали завал вручную. Казалось, ещё немного и присыплет с головой.

С Кастором мы работали в одну смену. И страх отпустил меня, только когда Кастор поднялся на поверхность со мной на руках. Потом брат долго спорил с отцом и впервые поднял на него руку. Чуть позднее оказалось, что Кастор втайне от отца потратил часть ворованного нами лазурита, чтобы подкупить начальника смены.

Тот перебросил нас на более лёгкий участок. Мы спускались под землю, но никогда больше не спускались настолько глубоко, что было слышно, как дышит земная твердь, потрескивая от дыхания.