Это однотипно тому, как Сталин в свое время поддержал формулу Анастаса Микояна «Сталин – это Ленин сегодня». В результате при такой формулировке любая хвала Ленину косвенно поднимала и Сталина.

Но интересно, что сегодня проявляется тенденция, которая может утащить Сталина c постамента главного героя. Российский Институт социологии зафиксировал существенную смену настроений граждан. Если раньше c 2014 года приоритетом массового сознания были «Державность и военная мощь», то теперь они стали второстепенными. Теперь россияне хотят, чтобы Россия «зарабатывала» статус великой державы не во внешней, а во внутренней политике. Газетный заголовок фиксирует эти мнения как «Благополучие дороже величия». В ситуации Крыма 67 % думали, что «Россия должна быть великой державой c мощными вооруженными силами». Теперь так считают только 49 %, в то время как 51 % уверен, что «Россия должна в первую очередь позаботиться о благосостоянии собственных граждан, а державность и военная мощь второстепенны» (четыре года назад державность была второстепенной для 33 %). Меняется также отношение граждан к контрсанкциям, которые Россия ввела в ответ на санкции западных стран: позитивно к ним относятся 47 % граждан, в 2014 году таких было 60 %» [29].

Советская система всегда ломалась под материальными трудностями, идеологически она оставалась вроде бы сильной, но реальность в этих ситуациях начинала подминать под себя идеологию.

Интересно, что Россия практически в это же время выпустила даже два доклада об изменениях в массовом сознании. Первый – авторства М. Дмитриева, С. Белановского и А. Никольской «Признаки изменения общественных настроений и их возможные последствия» [30]. Здесь выделены три параметра, которые четко отражают неудовлетворенность населения: высокая готовность к переменам, надежда на сильную власть (7 % участников фокус-групп) вытесняется запросом на справедливость (80 % участников), переключение на свой тип контроля, проявляющийся в ослаблении надежды на государство, стремлении рассчитывать на свои собственные силы.

Все это детальное изучение ментальной карты гражданина, которую позволяют создать социологические опросы. Если раньше первые социологи заработали в КГБ, а потом в закрытом отделе института социологии, то сейчас в России власть верит только исследовательскому центру ФСО (в полном наименовании: Служба специальной связи и информации Федеральной службы охраны), возникшему в 2003 году.

Дмитрий Рогозин, заведующий лабораторией методологии социальных исследований РАНХиГС, говорит по этому поводу: «У социологов есть поговорка, что лучший опрос – это допрос, и мы прекрасно знаем, что в тех же США опросные технологии поначалу развивались благодаря заказам военного ведомства. Но все-таки постепенное погружение социологического знания в область военной тайны не может не вызывать беспокойства. Закрытость „социологов в погонах” воспринимается ими самими (а зачастую и многими СМИ) как преимущество – знак качества и элитарности. Но на самом деле это уязвимость, потому что, закрываясь, ты не даешь оценить свою методологию, плодишь ошибки» [31].

Второй доклад и тоже на тему антиэлитных настроений исходит от холдинга Минченко-консалтинг, авторами которого являются Е. Минченко и др. [32]. Приведем два вывода еще и из этого доклада:

«Социально-политическая ситуация чаще всего оценивается как застой, причем c отрицательным содержанием. Существующее положение дел описывается не как стабильность (когда речь идет о застое брежневского времени), а как стагнация»;

«В сложившейся ситуации усиливаются две основных тенденции: рост социальной апатии, c одной стороны, и попытка выразить свое негативное отношение к происходящему на выборах, c другой».

Но есть еще вывод, который можно добавить к этому докладу. Он состоит в том, что власть перестает рассматриваться как «друг», а смещается постепенно на позицию «врага», несомненно, сильного, но «врага».

«Враг» – это также мощный объясняющий инструментарий, который оправдывает все. Не пошли зрители на фильм «Крымский мост. Сделано c любовью!», значит, виноваты боты, которые сбили его рейтинг [33], а не то, что деньги на фильм дали без конкурса, то есть без всякой критической оценки замысла [34].

Идеология исчезла из конституции, но не исчезла из жизни, поскольку власть не может без нее жить, так как стоит в ней в центре всего. Любая децентрализация несет смерть власти, поэтому ни на советском, ни на постсоветском пространствах она никогда не получает реального воплощения.

Современная идеология – это медиа идеология. Это то, о чем нам говорят c экранов ежедневно и еженощно, расставляя акценты на полюсах «друг – враг». Друг – тот, кто смотрит на власть позитивно, враг – негативно. Нюансы могут различаться, но в основе сегодняшней идеологии лежит именно этот принцип.

Геннадий Старостенко язвительно оценивает работу современных телеведущих по созданию образа врага: «Побеждает тот, кто убеждает. К великому огорчению мыслящих людей убеждают нас часто двойными стандартами, аффектами, надутым (и в своей природе глубоко нерусским) патриотизмом, подленькими полемическими приемчиками, когда „укров”, „плохишей” и „антагонистов” забивают потоком слов, психонапором или техсредствами – если ведущий чувствует, что c той стороны могут проскочить опасные смыслы. Убеждают и затейливыми оскорблениями (как Норкин на НТВ), и незатейливыми (как Артем Шейнин матерком на „Первом” в программе „Время покажет”), да иногда и угрозами рукоприкладства. Известно, кстати, что Шейнин – прямой протеже Познера, а это, надо понимать, не семечки. Извините – но если вам даже материться приходится или кукиш им в лицо совать, то зачем же вы таких негодяев зовете в студию который уже год? Значит, вам это нужно? Значит, вам нравится бесконечно хамить и хамить им в лицо – или поручено? А если правда за нами – то зачем вообще кричать, махать руками и горькими соплями на всю студию? Еще древние придумали: ты сердишься – значит неправ… а если прав – то аргументируй, а не сотрясай своей правотой тяжкий воздух Останкина. Или что – основа драмы в коллизии, как учили классики? Великие потрясения нужны? О Владимире Соловьеве можно говорить особо – как о „виртуозе” большой формы, первым перенявшем жанр c американских оригиналов – и даже делающем вид, что хочет держаться в рамках приличий. А больше своим говорящим головам позволяет срываться в ярость и несдержанность. Тут у Соловьева и гонорары, можно не сомневаться, не меньшие, чем у Толстого. Он любит подчеркнуть свою аутентичную нац-идентичность, но при всем том – сам суть продукт русской культурной среды и любитель погрузиться в матерость ее природы, языка и быта. Да и как же в подражание Чубайсу не любить России, где можно было так сказочно и в одночасье обогатиться? Как хозяйке не любить своей Буренки – простите за сравнение?» [35].

Реально мы жили и живем в мире больших и малых врагов. Есть враги государства и есть враги мелкие – наши собственные. По законам биологии от врага можно спрятаться, либо вступить c ним в схватку. Это примитивная, древняя реакция на опасность врага, которая может развиваться в ответ. Однако государство любит своих врагов, без них ему сложнее руководить гражданами, которые начинают задавать ненужные вопросы, протестовать и даже голосовать не так, как это требуется государству.