Даша почувствовала себя несколько уязвлённой. Ей-то нечем похвастаться — ни питона у неё дома нет, ни папы — «нового русского».

— А у меня зато жених есть, — выпалила она, сама не зная, зачем.

Юлька аж остолбенела от неожиданности.

— Жени-их?..

— Да, жених. Володей зовут; его в армию забрали…

— В армию?.. Так это значит, он совсем взрослый дядя! А вы целовались?

— Целовались, — гордо отвечает Даша.

— Как? Как вы целовались? — возбуждённо частит Юлька, — Взасос? С языком?

— Да, взасос. С языком.

Даше в глубине души становится стыдно. Она не понимает, зачем врёт, зачем предаёт Володьку и опошляет их такие чистые, добрые отношения. Но Юлька заинтересована, значит — надо держать планку.

— Вот целуемся, мы, значит, на дворе, на телеге. И тут дед Игнат как запустит в нас своей галошей!..

— Ух ты, — говорит Юлька, но, завидев свою маму у ворот школьного двора, наспех прощается.

— Ну, пока! Смотри же: завтра дорасскажешь!..

Глава 36

Обязанность возить Дашу в музыкальную школу и обратно, что лежала раньше на плечах бабы Зои, теперь частично взяла на себя мама. Теперь Даша была уже достаточно большой, чтобы ездить туда сама; но обратно её забирала мама, что работала в том же самом районе.

У автобусной остановки был небольшой рынок с брезентовым палатками. Даша любила, ожидая троллейбуса, разглядывать продаваемые товары, нюхать букеты цветов. Однажды на продажу даже выставили коробку с маленькими черепашками.

— Мам, купи мне черепашку! — заканючила она.

— Никаких черепах! — категорически отказала мама, — От них воняет! Ссут-серят под себя — замумукаешься замывать каждый раз…

— Ну вот, ты всегда так, — обиделась Даша, — Юле вон родители питона живого привезли… А ты…

— Пусть не пиздит твоя Юля.

Мама вообще в последнее время стала ещё более нервной, дёрганой, грубой какой-то. Казалось бы, сбылась её мечта — наконец-то купили квартиру, которую так долго хотели, но не могли себе позволить, наконец-то съехали от ненавистной бабки. Тем не менее, маму не радовало ничего. Даша догадывалась, что у неё были проблемы на работе. Каждый вечер мама приходила оттуда загруженная и злая, и тут же начинала грузить своих домочадцев нервными и нудными, как соседская дрель за стеной, рассказами о работе. Даша мало что понимала из этих рассказов; но всё было по кругу, одно и то же. И даже поздно вечером, когда она уже лежала в своей постели, из-за стены доносился мозжащий, как комариный гуд, голос матери:

— Прораб, прораб… Ермошкина, Ермошкина…

Это повторялось изо дня в день, даже в выходные дни мама не могла расслабиться и отвлечься от рабочих проблем. Дашу в конце концов это начало бесить и выводить из себя.

Какой прораб? Какая Ермошкина? Ну, неужели нельзя оставить свои рабочие проблемы на работе, и приходить домой просто отдыхать, давая отдыхать и другим? Но мать этого не понимала. Даже отца, казалось, это не напрягало, и он иногда сам начинал эти разговоры:

— Ну, как на работе-то?

— Ой… Опять прораб… Говорит, гэт: «Вы же инженер первой категории!» Я говорю…

— Мама, ну хватит! Надоело! — Даша дёргала её за рукав.

— А ты иди в свою комнату, и не мешай! — досадливо отмахивалась та.

Даша шла в свою комнату, но визг матери, нудящей про свою работу, был слышен и там.

Даже, отвозя Дашу из музыкальной школы, мать никак не могла перестать думать о работе. Она ничего не видела вокруг себя, не слышала, что с таким увлечением рассказывала ей по дороге дочь. Все её мысли были сосредоточены на прорабе и Ермошкиной, и всей этой взрослой чертовщине, в которую Даше даже вникать не хотелось. Ей была противна даже мысль о том, что когда-нибудь и ей, Даше, тоже придётся идти работать, и тоже какой-нибудь прораб и какая-нибудь Ермошкина будут изо дня в день отравлять ей жизнь. «Нет уж, лучше навсегда оставаться маленькой!» — думала она.

Иногда, увлечённо рассказывая маме свой сон, или какую-нибудь интересную историю, Даша обрывалась, замечая, что мама не слушает, а нервно бормочет что-то себе под нос. Даша обижалась, дёргала маму за рукав.

— Мам, ну ма-ам! Ты меня слушаешь?

— Слушаю, — нехотя отвечала Галина, погружённая в своё.

— Что я только что рассказывала?

— А?

— Я говорю, о чём я сейчас рассказывала?

— Да отвяжись! — нервно визжала мать, и снова начинала бормотать сама с собой:

— Прораб, прораб… Ермошкина, Ермошкина…

И Даша, поняв, что матери не интересна ни она, ни её мир, вскоре сама отдалилась от неё.

Глава 37

Вот уж воистину говорят: чем дальше в лес, тем больше дров!

Несмотря на то, что Даша «по одёжке» была в новом классе встречена скверно, своими россказнями про «жениха в армии» она быстро снискала популярность среди девчонок. Ещё бы! Не каждая ведь в одиннадцать-двенадцать лет может похвастаться таким женихом. Это вам не питон какой-нибудь из Австралии.