Фильмы, в отличие от просмотренного в Петербурге, что называется, пришлись по душе. Практически все ленты из списка он мог видеть раньше, но что-то не складывалось или в последний момент мешало. Чего стоит один «Пролетая над гнездом кукушки» с неподражаемым Джеком Николсоном! В «Шоу Трумана» ему не хватило яркой запоминающейся концовки. Сюжет фильма напомнил ранее прочитанную книгу Филипа Дика «Порвалась дней связующая нить». Но настоящим открытием стал для Захара фильм «Общество мёртвых поэтов»! Пронзительный, гениальный и до ужаса правдивый. Финальный план ещё долгое время после просмотра то и дело воскресал у него перед глазами.

Учитывая насыщенный курс подготовки, Захар редко выбирался из номера на улицу. Лишь иногда он выходил на прогулку. Один раз они с мамой шли по Арбату к «Московскому дому книги».

— Да, когда живёшь в Москве, ездишь по этим улицам, закупаешься в дорогих магазинах, наверное, может показаться, что в стране действительно всё хорошо, — задумчиво сказала мама. — По сравнению с девяностыми… Если бы вся Россия была, как Москва! Я могу понять москвичей, они купаются в этой роскоши, да и президент Клыков тоже, поэтому им хочется стабильности. У Москвы самый раздутый бюджет, большая часть поборов со всей страны течёт сюда, тогда как глубинные регионы перебиваются с копейки на копейку.

— Никогда не смотрел на ситуацию с такой стороны, — признался Захар. — Мне казалось, что если плохо, значит — плохо везде. И разве можно утешаться тем, что в девяностые было ещё хуже?.. — Немного помолчав, он вдруг разразился смехом: — А представляешь, две тысячи шестидесятый год. Изобрели технологии для продления жизни, за деньги возможно всё, даже бессмертие. Клыков идёт на какой-нибудь десятый срок. И люди такие: «Уж на этот-то раз он точно всё исправит!» И кто-нибудь особо патриотичный скажет: «У меня дед за Клыкова голосовал, отец за Клыкова голосовал, и я за него голосую! Голосовать за Клыкова — уже стало нашей доброй семейной… да что там, народной традицией. А кто не следует традициям, попадает в поле зрения инквиз… то есть, КГБ».

По мере того, как он говорил, маме становилось всё труднее сдерживать смех. Захар оглянулся назад, чтобы убедиться, не подслушивает ли за ними кто. Сзади метрах в десяти незаметно пристроился сомнительный мужик, и Захар ускорил шаг.

Первым вступительным испытанием во ВГИК был этюд. Те, кто не проходили этот этап, то бишь не набирали достаточное количество баллов, не допускались до собственно собеседования. Испытание состояло в следующем: соискателям за несколько часов нужно было с чистого листа написать новеллу, драматическую зарисовку или рассказ на одну из трёх предложенных тем, до начала экзамена неведомых. Темы могли быть любыми, совершенно неожиданными и даже абсурдными.

— Сынок, у тебя завтра консультация по этюду, — сказала мама, когда они вернулись в номер с прогулки. — ВГИК, после обеда.

— Думаю, я не поеду, — ответил Захар.

— Почему?! Ты что? Там же обязательно скажут что-то важное! Нужно ехать. — Мама была настроена решительно. — Все, кто претендует на поступление, всегда посещают консультации, это очевидная истина, как ты можешь не понимать?..

— Что мне это даст? — спросил Захар. — Всё равно от этих консультаций никогда не бывает толку. Смотри, простейший пример. Когда я сдавал экзамены в девятом классе, я ходил на консультацию по математике, в итоге результат был 24 балла из 32. То есть, 75 % работы выполнено правильно. Тогда как на консультацию по русскому языку я решил не идти, а экзамен написал на 33 балла из 39, это больше 80 %. Какой вывод? Если я изначально подхожу им по уровню, то и так справлюсь с заданием, а если не подхожу, даже десять консультаций не помогут.

— Сынок, ты не прав, — укоризненно покачала головой мама. — На консультации будут более конкретно объяснять, какую работу они хотят увидеть в вашем исполнении, какие параметры оцениваются в первую очередь. Вот когда я училась в университете, не пропускала ни одной консультации и ни одного собрания.

— Так тогда время было другое, — раздражённо сказал Захар. — Тогда и в комсомол насильно заставляли вступать! — Тяжко вздохнув, он задействовал крайний аргумент: — ВГИК находится далеко на северо-востоке города. До него долго ехать на метро, и потом ещё минут двадцать идти пешком. Послезавтра мне опять придётся туда добираться, чтобы писать уже само испытание. Так стоит ли ехать завтра? Или, вместо того, чтобы потратить впустую несколько часов, лучше посвятить это время подготовке к собеседованию? У меня ещё не все фильмы просмотрены из списка, и статья не дочитана.

— Как хочешь, — ледяным тоном сказала мама. — Поступай так, как считаешь нужным… Но я бы на твоём месте съездила.

Захар вздохнул, пожал плечами и подумал, а может, и вправду съездить. Всё равно, если между ним и мамой будет висеть напряжение, он не сможет нормально сосредоточиться на просмотре и чтении. Гордеев решил хотя бы один раз уступить, сделать так, как его просят, а не как, по его мнению, следовало бы. Захар вспомнил, как вчера не смог успокоить рыдающую Алису, испытал чувство вины. И подумал, что должен как-то искупить это, например, не причинять неудобство другому близкому человеку.

Он махнул рукой и поехал, хотя что-то внутри усиленно протестовало. Консультацию вели две дряблые бабушки, которые выглядели лет на девяносто. «И эти будут меня учить писать сценарии?» — озадаченно подумал Захар. При взгляде на них казалось странным, как они вообще до сих пор стоят на ногах. Как и ожидал Захар, на консультации не было почти никакой полезной информации. Большую часть времени всё свелось к обсуждению творческих заявок. Одна из бабушек сказала, что фантастические произведения «отсеивались» сразу, потому что «такой формат им не подходит». «Кроме одного, — подчеркнула она, — где сюжет был интересный и уровень написания достойный». «Ваш нижайший слуга», — подумал Захар, догадавшись, что речь идёт о его произведении «Жалящий свет», которое «не оценили» в литературном институте. Впрочем, предвзятое отношение кураторов к фантастике не добавило ему оптимизма. И дело было не в отдельном произведении, а в жанровом цензе как таковом.