Если бы он сюда поступил, ему бы пришлось несладко. Но что делать, надо как-то пробиваться наверх.

— Есть какие-нибудь вопросы у вас? — спросила ещё одна бабушка, при взгляде на которую у Захара возникала ассоциация с няней Пушкина — потому что мигом всплывали в памяти слова «голубка дряхлая моя».

В огромной аудитории повисло робкое молчание. Ещё бы, в присутствии сотен человек кто-то первым осмелился поднять руку и выдавить из себя какой-то вопрос.

— Ну, раз вопросов нет, тогда можете быть свободными, — постановила бабушка. Действительно, если вопросов нет, то и доносить информацию не надо. — И да, прошу, те, кто не смогут пройти отбор в этом году, не расстраивайтесь так уж сильно… — добавила она в завершение. — Поймите, вы все для нас уникальные, самые хорошие, но мест на одно направление ограниченное количество, и нам приходится кому-то отдавать предпочтение. Выбирать — значит отказываться. Я думаю, что если у вас изначально есть, чем поделиться, из своего жизненного опыта, то всё получится. А если человеку нечего сказать — что уж тут…

«Ага, — подумал Захар, — из жизненного опыта». Первоначально он задумывал поразить мэтров оригинальностью идеи, неожиданностью интерпретации, но по комментарию в адрес фантастики понял, что это вряд ли будет иметь эффект. «Хорошо, — решил он, — я покажу вам себя настоящего. Честно поделюсь частичкой своего сердца». Значит, Гордеев таки не зря посетил консультацию, она повлияла на его отношение к заданию.

Захар написал историю об их знакомстве с Алисой, как они влюблялись друг в друга, о Постернаке, о любви к своему городу. Рождённый им сюжет как раз удачно ложился на одну из означенных тем. Естественно, выкинул всю политику, потому что понимал, что в тоталитарной стране это табу. Но политика была далеко не главным. Добавил экшен-сцен, чтобы усилить напряжение. Некоторые детали приукрасил, лишние опустил. Он писал свою работу в формате киносценария, и в процессе использовал многие приёмы, которые вынес из книги Митты «Кино между раем и адом». Трёхактная композиция, выпуклые детали, постоянные перепады напряжения вверх-вниз… Он использовал всё, чему научился за десять лет литературного творчества и месяц усиленной подготовки к поступлению. Ему казалось, он выложился на сто процентов. Сначала Захар писал на черновике, а потом переносил на чистовик, по ходу оттачивая и улучшая некоторые моменты. Аудиторию он покидал с чувством глубокого удовлетворения и духовной просветлённости.

Но через несколько дней, когда Захар посмотрел результаты испытания, сердце его упало. Он не проходил минимальный барьер! Оказался в числе меньшинства, которое откололось на данном этапе.

«Пошли вы к чёрту, — зло подумал Захар. — Больше я никогда на это не поведусь. Никакого «настоящего» с фарисеями! Фиг вам, а не настоящее! Знал же, что нужно делать ставку на оригинальность, а не искренность. Интуиция меня никогда не подводила. Только зря пошёл на эту злополучную консультацию».

Захару было жалко, что он выложил самое дорогое, что у него было, даже Алису, людям, которым это фиолетово. Но тут же какой-то другой, словно не принадлежащий ему, голос в его голове сказал:

«Ты всё сделал правильно. Если бы ты не пошёл на консультацию, то обидел бы маму, разве это допустимая цена? Зато теперь не нужно готовиться к собеседованию. Можно вздохнуть спокойно. Вспомни, ты ведь изначально не хотел поступить во ВГИК, а планировал подать документы только в литинститут. Может, это просто не твой путь?»

Мама была расстроена, но не винила сына. Она сказала, что наверняка у проверяющих с самого начала есть список фамилий, которым нужно «дать» место по блату. Захар не был так в этом уверен. Он сказал, что творческое испытание больше походит на лотерею. Пан или пропал. Не повезло ему, значит, повезёт кому-то другому. А у Захара остались два пути — Питер и литинститут.

Зато у Алисы, наконец, всё наладилось, как понял Захар из разговора с ней. Сообщать ей печальные новости он не стал, предпочитая не распространяться о своих проблемах, чтобы не портить настроение любимой.

— Представляешь, меня приняли на работу в штаб, — радостно рассказывала она. — Наконец-то, выгнали эту Есению, секретутку Тучина, которую он пропихнул. Аргументируя это тем, что у неё, видите ли, есть высшее образование! А у меня, видите ли, неоконченное высшее! А то, что я делаю в тридцать раз больше неё, а она может только ресничками хлопать да стоять на ресепшене, Тучина нисколечко не смущает! Благо, все наши волонтёры поддержали мою кандидатуру на этот пост. Я теперь заведующий агитацией! Наконец-то смогла уйти с фабрики и полностью всё время посвящать кампании.

— Так тебе будут платить зарплату?

— Да, небольшую, что-то около тридцати тысяч. Примерно как на фабрике. Но я как-нибудь уж перебьюсь.

— А почему такая конкуренция за рабочие места в штабе? Если уж на то пошло, почему нельзя взять и эту… секретаршу Тучина, и тебя, раз ты так самоотверженно помогаешь?

— Захар, — Алиса тяжело вздохнула. — Бюджет кампании не бездонный. В нашем штабе всего три вакансии. Координатор, заведующий агитацией и заведующий работой с волонтёрами. Плюс ещё юрист, Полина Каленская, ей тоже платят зарплату. Да, четверо получается. В городах-миллионниках, например, больше, но нашему Майскому это не светит. Кстати, Жору одновременно со мной назначили заведующим работой с волонтёрами!

— Какого Жору? — удивлённо спросил Захар.

— О, ты же не знаешь Жору! — воскликнула Алиса. — Всё правильно, он пришёл уже после того, как ты уехал. Жора здесь единственный, на кого можно положиться. Он пашет в штабе столько же, сколько и я! Если бы не он, я бы давно умерла от усталости! Так что Жора как никто другой заслужил назначение. Он даже делал ремонт в штабе за свои деньги, когда мы только получили голое помещение. Он купил нужные материалы и инструменты, и даже стены белил сам!

— Ну, я рад, что рядом с тобой есть человек, который тебя поддерживает, пока меня нет, — сказал Захар.

— Только вот я до сегодняшнего дня боялась, что нравлюсь ему, — пожаловалась Алиса.

— Кому? Жоре? Неудивительно. Если он нормальный мужик и по убеждениям похож на нас, значит, должен быть от тебя просто в восторге. Ты же звёздочка.

Алиса счастливо улыбнулась.

— Спасибо. Ну, по убеждениям у нас есть с ним разночтения, но он против отморозка Клыкова, это главное.