Степан отрицательно качнул головой.

– Нет, Василий, пожалуй, что не будешь, – неприятно улыбаясь, произнес он. – Ты мертв. Двигаешься, ешь, пьешь и говоришь только потому, что Регина привязала твое тело к чужой душе. Своей у тебя нет. Срок привязки истекает пятого ноября. Ты умрешь или продолжишь существование как биологический механизм. Как Ольга, к примеру. Нравится?

Василием овладело острое желание причинить Степану боль и серьезный физический вред в виде побоев. Но, взглянув на стоящую Ольгу, он сдержал порыв и задумался над тем, почему его не удивило то, что эту чокнутую можно было выключить, как микроволновку. Может быть, потому, что каким-то образом он чувствовал достоверность происходящего? Или находился в неадекватном состоянии? Как бы то ни было, решил продолжить этот странный разговор.

– Занятная чепуха, – рассудительно произнес он. – Уверен, что ты соврал. Мне следует испугаться смерти? Представь, что я сейчас открою окно и ты сделаешь роковой шаг вниз. С моей помощью, конечно. Если ты прав, то я просто умру пятого ноября. Что ты выиграешь от этого? Там, внизу, лежа на асфальте с разбитой головой? Мне все равно – днем больше или днем меньше. Как насчет твоей жизни?

Деловой и ухоженный человек Степан снова начал блекнуть и съеживаться.

– Подожди, Василий, подожди, – торопливо проговорил он. – Я многим обязан твоей бабушке и просто выполняю ее просьбу.

– Допустим, я выну эту иголку, – продолжил размышлять вслух Василий. – Что мне это даст? И что это даст тебе? У тебя есть какая-то своя цель – это на твоем лбу написано.

– После того, как ты вытащишь первую иглу, мы встретимся и я покажу тебе оставшуюся последовательность. И я расскажу тебе…

– Ладно, – Василий неохотно кивнул, соглашаясь. – Могу я включить эту… это… сам? – показал он пальцем на Ольгу.

– Попробуй, – Степан встал и подошел к холодильнику.

– Отверстие ты видишь, – он убрал прядь волос с левого уха Ольги. – Просто вставь большой палец внутрь и сильно нажми один раз.

Василий вставил палец в глубокую впадину и нажал. Внутри черноволосой головы раздался едва различимый хруст. Он быстро отдернул руку. Глаза Ольги почти мгновенно приобрели осмысленное выражение, и, потянув ручку на себя, она открыла дверцу холодильника.

– Вася! – громко и укоризненно сказала она. – Ну что ты за свинтус такой! Я же в прошлый раз холодильник мыла. Опять ты все загадил. Ой! В туалет хочу!

Ольга хлопнула дверцей и быстро побежала в ванную.

– Как же она такая в реанимации работает? – поинтересовался Василий.

– Ну, это же не музыку писать, – пожал плечами Степан. – Работа достаточно механическая, знания записаны на коре мозга. Не вижу препятствий.

– Вася! – донесся из туалета голос Ольги. – Что за бардак у тебя здесь? Где туалетная бумага?

Василий улыбнулся.

– Там за трубой есть кусочек! – громко ответил он.

Степан, неприятно ухмыляясь, вытащил из кармана визитку и положил ее на стол.

– Позвони, если успеешь, – сказал он Василию и пошел к двери.

В туалете раздался звук смываемой воды, и следом за Степаном по коридору пробежала Ольга. Хлопнула входная дверь.

Я лежал в гамаке в прихожей, у самого выхода из здания миссии, и наблюдал сквозь сетчатую дверь, как бокор дразнит десяток бумслангов – злобных ядовитых змей, чей укус может убить буйвола, и пытался не думать об испытании, через которое мне сегодня придется пройти первым.

Жара стояла адская. Не помогали даже два вентилятора, направленные на мой гамак, запитанные от генератора приличной мощности. Душный ноябрь в Конго уже давно должен был предоставить сезон дождей и хоть какую-то свежесть, но, видимо, место, расположенное в трех градусах ниже экватора, природа не считала южным полушарием.

Католическая миссия – деревянное строение с жилыми комнатами, кухней, душевой, столовой и залом для богослужения – была расположена в деревне йоруба на берегу Лефини, полноводного притока реки Конго, в округе Мбуамбе Нгабе. Официальным руководителем миссии являлся священник отец Матиас, даже в самую страшную жару не снимавший черной сутаны и пилеолуса – ермолки, из-под которой постоянно стекал обильный пот. Кроме него, в здании сейчас проживали еще четверо иностранцев-рекрутов. Я, Мари, Хосе и Виктория.

Из коридора миссии послышались звуки шаркающих шагов. Не нужно было даже поднимать голову, чтобы понять – идет Мари, бледное худое создание, завербованное орденом где-то на задворках Авиньона в каком-то наркоманском притоне. Она была симпатичной стройной девчонкой с густыми, коротко стриженными черными волосами, но всегда выглядела измученной и утомленной.

Одетая в рваную хламиду и резиновые тапочки, Мари прошлепала мимо меня, держа в руках две банки пива.

– Хочешь? – не останавливаясь, предложила она.