– Через рыску его отпустит, – совершенно серьезно произнес вынырнувший из-за угла Оська и медленно проплыл мимо воина, помахивая белой простыней, в которую он был укутан, как в саван. – Я посланник Отца Небесного, и я здесь, чтобы забрать сына своего в сказочные дали, – кривляясь, пропел шут.

– Думаешь, он что-то вспомнит? – недоверчиво спросил Алан, со скептицизмом наблюдая за этим спектаклем.

– Я ему напомню, – хихикнул Оська. – А ты не хочешь выпить моей волшебной настойки?

– Хватит, что я нюхаю твою волшебную травку.

Оська захихикал и заявил, что у него есть еще травки для улучшения мужской силы и в свете последних событий, он может уступить сбор молодожену всего-то за красивенький перстенек из сокровищницы.

Алан не ответил, а сбросил на землю плащ и присоединился к потному Иверту, разбирающему кладку темницы Алвиса. Вдвоем дело пошло быстрее, и спустя полрыски они наконец сдвинули в сторону железный щит. В нос ударил запах испражнений, пота и гнили. Алвис сидел у стены, поджав к груди колени, и, казалось, был без сознания.

Оська первым проскользнул в пещеру.

– Живой? – спросил Алан.

– Дышит, но очень горячий. – Шут пощупал лоб Длани и поцокал языком. – Сейчас я сниму с него железное украшение. Ну и воняет от него премерзко.

– Это поправимо. Заканчивайте здесь.

Алан шагнул вперед, склонился, старательно дыша в сторону, и, подхватив бесчувственное тело, перекинул его через плечо, Иверт накинул сверху плащ, пряча Искореняющего, и Валлид быстро зашагал в сторону пустующих покоев бывшего герцога.

В спальне было натоплено и стояла большая лохань с водой. Алан сгрузил Длань на стол, получилось не очень аккуратно, и голова Алвиса довольно сильно стукнула о столешницу.

– Прости, – покаянно произнес герцог, совершенно не чувствуя ни грамма угрызений совести.

– Алан, ты сволочь, – разомкнул губы Искореняющий. – Почему даже здесь, у реки Забвения, я вижу твою поганую рожу?

– Потому что ты еще жив, – оскалился Алан и достал из-за голенища кинжал. – Пока жив.

– Прирежь меня, ибо сил нет терпеть эту вонь.

– Ты гниешь, – Алан разрезал обе пары штанов и тихо вздохнул. – Что-то мне это напоминает. Его собственную рану, когда Виктория впервые очнулась в теле Алана Валлида.

– Очень плохо?

– Какого ... ты не сказал, что ранен?

– Это что-то изменило бы?

– Мы бы обработали рану, прежде чем предать тебя мученической смерти, – усмехнулся Алан, споро разрезая рубашку и куртку.

Возиться с одеждой герцог не собирался, все равно все пойдет в камин. Через пять минут он опустил шипящего и матерящегося Алвиса в корыто с теплой водой и взял в руки мочалку.

– Я сам, – попробовал протестовать Длань, но Алан лишь скептически приподнял бровь. – Пригласил бы рабыню.

– Ты умер, Алвис, и воскреснуть я тебе позволю лишь единожды, смирись с этим. Если захочешь ожить, тебе придется сменить имидж.

– Что?

– Внешность, а теперь расслабься и получай удовольствие, когда еще тебе будет прислуживать сам король?

Но вместо того, чтобы получать удовольствие, Алвис опять потерял сознание. Алан только вздохнул. Как лечить Длань без антибиотика, он не представлял. И ведь не обратишься к друиду. Хотя почему нет? Ведь можно войти в сон Снежки и расспросить. Эта идея увлекла Алана и помогла абстрагироваться от того, чем он занимался.

Когда он распластал обнаженного Алвиса на столе и привязал ему руки и ноги к ножкам, ксен очнулся, дернулся, обвел мутным взглядом помещение, явно соображая, где находится, и, увидев склонившегося над ним Алана, застонал.

– Опять ты!

– Алвис, это не бред. – Алан легонько похлопал его по пылающим щекам. – Я хочу вскрыть рану, прочистить ее и зашить, обезболивающего у меня нет, поэтому хлебни из этой бутылки, а потом можешь орать сколько влезет. Здесь тебя никто не услышит. – Он приподнял голову и поднес к губам Алвиса глиняную фляжку с самагоном. – Пей, не сомневайся. И не дергайся, я тебя привязал.

Ксен хотел что-то сказать, но вместо этого жадно хлебнул несколько раз, пока понял, что это не вода. Закашлялся, захрипел, из враз осоловевших глаз брызнули слезы. Алан щедро плеснул на рану первача (сам гнал), прокалил над свечой кинжал и осторожно вскрыл рану. Алвис даже не вздрогнул, только скривился, когда запах достиг его носа. Выдержке ксена можно было позавидовать. Алан убрал гной, обрезал омертвевшую и гниющую плоть, и вновь промыл рану. Вот тут Алвис не выдержал и вскрикнул.