– Давайте ко мне, ребята!
– широко и радостно улыбался инвалид, протягивая руку в приветствии. Егоров вскочил, пожал ее и, стараясь не смотреть в глаза парню, ответил:

– К сожалению, мы уже уходим. Извини, брат. Но я обязательно к тебе сейчас подойду.

Лицо калеки исказилось, словно провел по нему кто-то наждаком. Девушка удивленно вскинула брови, но молчала даже тогда, когда парень отправился обратно.

Виктор сидел, сжимая в руке вилку. Если бы можно было, то сейчас он с удовольствием вонзил ее кому-нибудь в горло. Только вот кому?

Кровь била в виски. Щеки становились горячими, а ладони мокрыми.

– Сейчас мы уйдем, - наконец сказал Егоров.
– Подожди на выходе, у зеркала.

Сникшая девушка покорно встала и взялась за сумочку.

Виктор расплатился и подсел к инвалиду. Тот спросил, где служил Егоров, и рассказал, что провел все полтора года на заставе под Кабулом, на джелалабадской дороге.

– Сто восьмидесятый полк, третий батальон, - продолжил Виктор.

Парень радостно вспыхнул, прибавив: восьмая рота.

Егоров понимающе прикрыл глаза, и они чокнулись.

– Пойдем ко мне в гости, - предложил парень, - Я хорошо устроился. Недалеко. У меня есть водка и "дурь". Ты хочешь "дури"?

"У меня другая "дурь"", - подумал Виктор, а вслух сказал:

– Нет, - и для большей убедительности покачал головой.

– У тебя красивая девушка, - понимающе вздохнул инвалид.

– Знаю, - ответил Егоров, но слышать подобное от человека оттуда ему было особенно приятно.

Стыд и какая-то необъяснимая вина перед калекой, у которого война откусила, проглотив, ногу, душили Виктора и гнали прочь.

– Мне пора, брат, - сказал офицер и пожал собеседнику руку.

– Так тебе дать "дури", хорошей? Она здесь, в кармане, - спросил парень напоследок, не выпуская руки собеседника из своей, словно надеясь увести его с собой.

– Нет, не надо.

Инвалид разжал ладонь и опустил голову

– Давай еще по одной, на посошок. Не бойся, я тебя не задержу.

Егоров вновь опустился на стул.

– Знаешь, что скажу?
– вдруг глухо, с придыханием, заговорил парень. Знаешь? Так вот, знаешь, чего хочу? Обратно! Пусть у меня вторую заберут, но вернут обратно на заставу. Не могу здесь! Не могу! Кому я такой нужен?

– Конечно, нужен!
– возразил Виктор, понимая всю лживость своих слов.

– Никому не нужен, - упрямо возразил инвалид.
– Девчонка, вон, бросила. На море, вот, позавчера вместе приехали: я, она, братан ее. В ресторан собирались. Так она сбежала куда-то. Сказала, что на минуту, да так и не появилась, а братан ее какого-то ханыгу приволок. Здесь камас похавали, попили, а потом к бабам перебежали. Ведь на мои деньги приехали! Да пайсы не жалко! За что он так? И она? За что? Веришь, туда хочу! Я, вот, когда набухаюсь, так по ночам плачу. Мордой в подушку, чтобы родители не слышали, и плачу. А когда обкурюсь, так на заставу все возвращаюсь. Если подумать, так ни хрена хорошего там не было. А сейчас для меня - это самое время! Вспоминаю какие-то мелочи там и радуюсь.

– Как правило, в жизни мелочам мы и радуемся, - сказал Егоров.

– Там самое время было. Понимаешь? Другого такого нет и не будет. Так что делать?

– Не знаю, - все сильнее сжимал пальцы в кулаки под столом Виктор, Жить! Понимаешь, жить!

– На хрена?
– клонил голову набок парень.
– На хрена? Я только там человеком был! Нужен был! А здесь? Кому я здесь нужен? Из военкомата, вон, позвонили, чтобы зашел. Так прапор какой-то вышел, бумагу под нос сунул, сказал, чтобы расписался. Я расписался, а он мне коробочку с орденом в рыло. И все. До свидания, младший сержант Зиненко. Вот так!

– Сволочи они там, в военкоматах. Крысы паскудные, чамары болотные. Не обращай внимания.

– Ага, а как старая сволочь на базаре сказала, что я ногу по пьянке потерял. Я иду и слышу, как она другой такой же паскуде шепчет: "Гляди, видно пьяный шел и под трамвай попал. Такой молодой, а уже алкаш!" Я чуть не убил ее тогда. Еле оттащили.

– Плюнь.

– Харкоты не хватит, - обреченно сказал инвалид.
– Ладно, ты иди, не смотри на меня. Так тебе дать "дури"?

– Спасибо, не надо.

Виктор сжал высохшее запястье калеки и быстро пошел прочь. Перед самым выходом, не выдержав, он воровато оглянулся.

Парень каким-то остекленевшим взглядом смотрел в стену, держа в руке очередную рюмку с водкой. За его спиной топтались, танцуя, парочки. Среди них особенно выделялись ребята, с которыми он недавно выпивал.

Парни крепко прижимали к себе размалеванных девиц и беспокойно шарили руками по их спинам.

Егоров почти бежал вдоль ресторанов, держа девушку за руку. За большими окнами звучала задорная музыка и видны были дергающиеся фигурки людей. Танцующие напоминали кукол.