Молодой человек улыбнулся рыжей и кивнул в знак поддержки. Девушка залпом выпила предложенную жидкость и сразу же почувствовала слабость. Ей показалось, что глаза застилает пелена, а в голове только мысли о том роковом дне, когда погиб Ратмир.

— Назовите свое имя, — звонко произнесла глава нейтралов.

— Виктория Грей, я дочь Агаты и Виктора Греев, — произнесла рыжая. Девушка вдруг поняла, что какой бы вопрос ей не задали, она ответит на него честно.

— Расскажите, что произошло в день, когда был убит Ратмир, — продолжала Изабелла.

— Он пришел к моей комнате и предложил прогуляться. Я не хотела соглашаться, но заметив своего однокурсника согласилась. Мы пошли с ним в парк, затем он попросил меня показать ему пещеру, в которой по легендам спрятано великое сокровище. Мы вышли к этой пещере, но дальше идти я отказалась, за что Ратмир ударил меня по голове сзади, и я отключилась.

— Откуда ты знаешь, что это был мой студент? — грубо спросил Распутин. — Если ты говоришь, что тебя ударили со спины, значит ты не могла видеть кто это был.

— Это был Ратмир, он мне сам сказал, — смотря в одну точку произнесла девушка.

— Что было дальше, не бойся, рассказывай, — произнес сын Изабеллы.

— Затем я очнулась в какой-то пещере, рядом со мной тускло тлел костер. Я поняла, что нельзя сидеть на месте и двинулась вперед. Через некоторое время меня позвал Ратмир. Я услышала его голос из дальней пещеры и пошла к нему. Он был в пещере с сокровищами. Он требовал, чтобы я открыла какую-то шкатулку и достала содержимое. Я отказалась, а он меня порезал за это. Он сказал, что содержимое нужно…

— Что было в шкатулке? — снова перебил девушку Распутин.

— Когда я открыла ее, там был какой-то шарик, но Ратмир не увидел его, заверяя, что шкатулка была пуста. Ратмир взбесился из-за этого, словно его кто-то проклял. Его глаза покраснели, и он напал на меня. Мне пришлось защищаться, — Тори всхлипнула, по ее щекам потекли слезы. — Я не хотела его убивать, но он напал на меня. Он хотел меня помучить и изменить память, потому что, по его словам, если бы мне перерезали горло и скормили бы мантикоре, это было бы слишком просто.

Агата не могла сдержать слез и отвернула голову. Ей было слишком тяжело слушать это правду. Ее милая девочка вынесла такое испытание, а теперь ее судили, как последнюю преступницу.

— Он хотел меня задушить, поднял меня и душил. Но у меня получилось ударить его ногой, и он меня отпустил. Его нож вылетел из рук. Он взревел и бросил меня на землю. Я ударилась спиной и рукой нащупала нож. Ратмир бросился на меня и мне пришлось выставить нож, и он напоролся на него.

— Не врите, — рявкнул Распутин. — Вы напали на него и закололи.

— Она не может соврать под правдорубом, — резко ответил Виктор. — Попрошу не кричать на мою дочь!

— В данный момент она преступница и находится под следствием, — высокомерно ответил Григорий Распутин.

— Прекратите эти разговоры, — грозно сказала Изабелла. — Вы пугаете ее! Прежде всего она ребенок! Скажи, есть ли свидетели, которые видели вас?

— Да, — ответила Виктория. — Мой однокурсник Дженсен. Но он видел нас в тот момент, когда Ратмир стоял возле моей комнаты.

Неожиданно для себя Тори почувствовала, что действие зелья прекращается. Пелена с глаз спала, и она увидела озадаченные лица родителей, нежно, по-матерински улыбающуюся Изабеллу и источающего неимоверную злость Распутина. К девушке подошел Бастьен.

— Давайте с вами выйдем, пока совет вынесет решение.

— Могу ли я сказать несколько слов лично Ковальски, — шепотом спросила девушка. Глава полиции кивнул и вывел ее из зала в соседний кабинет.

Как только он вывел Тори, которая успела бросить взгляд на Агату, та кивнула дочери, слово взял Распутин.

— Выслушав показания студентки Университета собирающих магию, я считаю, что она виновна!

— Что? — воскликнул Виктор Грей. — Да ты слышал все прекрасно! Она защищалась, под этим зельем совершенно нельзя соврать. Я понимаю, что ты потерял студента, его родные…

— Он сирота, — резко ответил Распутин. — Но для меня все мои студенты как дети. Даже если это была самозащита, нельзя позволять ей совершать прыжки.

— Госпожа Ковальски, — произнес зашедший в зал Жак Бастьен. — Виктория хотела бы вам сказать несколько слов лично.

Женщина подняла глаза и кивнула. Она поднялась со своего места и направилась к Тори. Распутин проследил за женщиной, пока она двигалась по залу.

— Это неправильно, — произнес он. — Если подсудимой есть что сказать, она обязана говорить это в присутствии всех членов совета!