Затея Лена с прогулкой оказалась полезна и для инкуба. Если сначала он больше молчал, пытаясь вести себя, как охранник, а не жених, то через пару часов мужчины уже с удовольствием обсуждают холодное оружие. Медиф смелее улыбается в ответ на мои улыбки, участвует в выборе маршрута и даже по своей собственной инициативе поцеловал прядь моих волос, когда ветер на набережной растрепал причёску и её пришлось переделать.

Под конец, за романтическим ужином на освещённой круглыми фонарикам террасе кафе, я понимаю, что это свидание — лучшее, из всех, что у меня были. Даже лучше, чем те, что я себе представляла. И абсолютно не важно, что нас трое. Наоборот, именно присутствие обоих моих мужчин и делает вечер таким потрясающим и волнующим. Хочется растянуть эти минуты, сохранить их в памяти и вечно наслаждаться уютной обстановкой кафе, тихим разговором, обаятельной улыбкой Аллеона и мечтательным блеском в глазах Медифа, наконец, поверившего, что семья — это внимание и забота, а не источник постоянной опасности.

Домой возвращаемся уже около полуночи. Спешить некуда. Город, залитый мягким лунным светом, кажется удивительно сказочным и пахнет цветами. Вместо серьёзных прохожих всё чаще встречаются такие же, как и наша, семейные компании, изредка — парочки. По их примеру, Аллеон галантно подставляет мне локоть, и я с удовольствием его принимаю. Оборачиваюсь к инкубу, ожидая, что он сделает так же, но в Талассе, разумеется, подобное не практикуют.

— Вот так, — улыбаюсь, сгибая его руку, а потом, поддавшись настроению, целую в уголок дрогнувших от неожиданности губ.

Лен ничего не говорит, однако внимательно наблюдает и первым склоняется к моим губам, когда я оборачиваюсь к нему, чтобы тоже поцеловать.

Хоть мы и не пили ничего алкогольного, я чувствую себя слегка опьянённой — этим вечером, тяжёлым ароматом роз, любовью, которой наполнены прикосновения Аллеона, и несмелым пока доверием Медифа. Да, утром всё снова будет, как раньше, сказка растает, но ни я, ни инкуб не забудем, что проводить время втроём — вовсе не так странно, как прежде казалось.

Ночь, в некотором роде, становится продолжением изумительного вечера. Мне снится она — та самая, кого любит Рраяр. Первое впечатление от этой высокой, темноволосой девушки с идеальной осанкой — настоящая леди. Во всём. У неё безупречная причёска, длинное белое платье и даже перчатки. А ещё у неё аккуратный округлый живот.

Теперь я уже частично отделяю свои мысли и эмоции, и тем ни менее при одном взгляде на неё, спокойно сидящую в саду на скамейке, меня буквально захлёстывает безграничное, всепоглощающее обожание. Хочется смотреть, не отрываясь ни на мгновение; хочется опуститься на колени и благоговейно коснуться нежной руки или положить ладонь на живот, замирая от восторга, когда крохотная детская ножка пинает её изнутри. Любовь джаройя самозабвенна и безусловна настолько, что даже страшно: нельзя же любить так безоглядно, подчиняя этому чувству каждый свой вдох, каждую мысль! Это против инстинкта самосохранения!

Не удивительно, что Рраяр злится! Я бы тоже до застилающей взгляд пелены бесилась, если б кто-то постоянно отвлекал меня от столь сильно любимого существа! Да пусть хоть потоп, я никуда не ушла бы!

— Что-то приснилось? — Аллеон не встал, а остался в постели, дожидаясь, когда я проснусь.

— Мне, кажется, снятся воспоминания Рраяра, — отзываюсь задумчиво, ощущая, как чужое безумие постепенно покидает мой разум. — А ещё, думаю, я — не его ли-моисс. У него уже есть та, без кого он жить не может. Буквально.

Улыбка Лена тускнеет. Взяв мою руку в свою, он переплетает наши пальцы и тяжело выдыхает:

— Была, Дари.

— Только не говори, что она его бросила из-за дурацкого характера! Он же… Рраяр её знаешь как любит!

— Та девушка погибла. Очень давно, ещё во второй день моей службы.

Внутри меня всё обрывается и цепенеет.

— Так его поэтому… — голос не слушается, и мне приходится прочистить горло, — … он их убил, да? Загрыз.

— Ты и это во сне видела? — сочувствующе спрашивает сиир, крепче сжимая ладонь.

— Я тогда думала, это просто кошмар… Она для него… даже не передать, Лен! Нет таких слов, чтобы описать, как он её любит, как гордится, что… — и тут мне становится ещё хуже. — А ребёнок? Ты ведь там был? Скажи, что, когда это случилось, ребёнок уже…

— Нет.

— Так же нельзя! Нельзя быть такими жестокими! Что она им всем сделала?!

— Ей не собирались вредить, — глухо произносит Лен, перебирая мои пальцы. — Похитили, зная, что ради своей жены Рраяр что угодно сделает. Он талантливый маг. Вот и натравили его на другого такого же. Всё обошлось бы, если б нисса не начала защищаться. Оттолкнули, она ударилась головой о ступеньки подвала… Не плачь, — просит, осторожно стирая слёзы. — Это правда было давно. Ты ещё даже не родилась. Если Рраяр до сих пор жив, значит, справился.

Молча качаю головой. Аллеон просто не понимает. Если б я сама этого не прочувствовала, никогда не поверила бы, что мир может сжаться до одного-единственного человека.

— Я даже не знал, что ли-моисс видят во сне воспоминания своего избранника. Ты об этом хотела поговорить с Рахом?

— В основном, — соглашаюсь, пытаясь отвлечься и взять себя в руки. — Подождёшь меня? Быстро умоюсь, и пойдём завтракать.

Основательно поплескав в лицо холодной воды, возвращаю себе нормальный цвет кожи. Сейчас главное — не думать о том, что рассказал Лен. Вернусь к этому и решу, как быть с Рраяром позже, когда буду одна.