Не хотела бы я столкнуться с кем-то из этой двадцатки. Находиться рядом с таким «одарённым» — всё равно, что постоянно ждать подвоха, от которого даже защититься нельзя.

— Не стоит опасаться. Вряд ли мы когда-нибудь с ними встретимся, — улыбается Лен, а потом серьёзно смотрит в глаза. — Я разберусь с этим. Тебе больше ничего не грозит.

— Спасибо!

Какой же он всё-таки замечательный!

Я собиралась благодарно чмокнуть его в щёку, но в последний момент сиир ухитряется встретить мои губы своими и поцеловать по-настоящему. Одна его рука предусмотрительно ложится мне на затылок, вторая обнимает за плечо.

— Лен! — успеваю я возмутиться.

По-моему, кто-то слишком расслабился и становится чересчур хитрым! Сначала эта его софистика с «не единственным мужем», потом — тайная, опасная для здоровья, церемония, о которой он даже не потрудился предупредить, а теперь ещё и показательный мастер-класс для инкуба и половины города заодно!

— Тут недалеко есть очень красивое кафе, — как ни в чём не бывало сообщает сиир. — Там потрясающие пирожные. Заглянем?

Через два часа после ухода Эшера я начинаю подозревать, что недооценила масштабы «учений». То, что это именно они, а не случайная цепь совпадений, сомнений не вызывает. Ничуть не стесняясь присутствия другого мужчины, Аллеон буквально не выпускает меня из рук. Целует то в губы, то в ключицу, то в шею, прекрасно зная, что от этого у меня всегда слабеют колени; обнимает — то крепко, поглаживая между лопаток, то за талию, совсем невесомо, но так, что кожу приятно покалывает; щекотно очерчивает запястье; глядя в глаза, прижимает к своим губам кончики моих пальцев. Даже интересно, его ли это собственная инициатива как старшего мужа в семье или Медиф всё-таки догадался, что Наирра отличается от Талассы и попросил показать? Если да, хотела бы я услышать их разговор…

— Видишь вон ту парочку? — кивает Лен на прошедших мимо влюблённых. — Девушка — джаройя, они почти все такие рыжие и шебутные. Проблемные и бесцеремонные, конечно, зато верные и отзывчивые. Быстро привязываются и своих не бросают. Они лучше всех прочих умеют видеть эмоции и всецело от них зависят. Их довольно трудно спутать с другими расами.

— А парень?

В отличие от своей подружки, юноша выглядит серьёзным.

— Ты обратила внимание, какой он темноволосый, поджарый и долговязый? Он — анхак.

— Что? — я едва не давлюсь воздухом. — Этот симпатичный парень — та восьминогая жуть?!

— Ты совершенно напрасно так бурно реагируешь. Анхаки, на самом деле, одна из самых мирных рас. Они любят учиться и крайне ответственно подходят к работе, так что из них получаются замечательные врачи, судьи, инженеры и учёные… — на этих словах обсуждаемый парень спотыкается буквально на ровном месте, и Аллеон с беззлобной усмешкой добавляет: — Правда, в человеческой форме анхаки слегка неуклюжи, так что для передвижения предпочитают менять ипостась.

Медиф, как и я, с любопытством слушает лекцию. Сомневаюсь, что у них во дворце было такое количество представителей разных рас.

— Может быть, ты и про меня что-нибудь знаешь? — спрашивает он, дождавшись паузы. — Дома никто ничего не объяснял, а в библиотеке этого нет.

Аллеон пожимает плечами:

— Ты, как и я, полукровка. Тут таких каждый второй, так что всё нормально. Отец, очевидно, был лисилаем: это от него тебе достались способности к управлению чувствами. Раса, в целом, хорошая, просто немного…ветреная. Они стремятся к удовольствиям, но совершенно не испытывают к партнёру привязанности.

— Никогда? — задумчиво хмурится инкуб.

— До тех пор, пока не найдут свою избранницу. Эта встреча впервые будит в них чувства, помимо физического влечения. Твоё счастье, Медиф, что ты не чистокровный. Свобода выбора дорого стоит. Особенно, если живёшь в Талассе.

— А леди Луассис? — напоминаю я. — Кто она? Человек?

— Она? — смеётся Лен. — Нет, Дари, она — вира. От неё Медифу должна была перейти высокая приспособляемость и, очевидно, внешняя красота: все же их предки столетиями пестовали её в своих генах.

— Леди Луассис и Вайол — одинаковые? Но как такое возможно? У них ведь ничего общего!

— Отчего же? Обе они привлекательны. Представители этой расы умеют менять своё тело в соответствии с обстоятельствами и желаниями. Третью руку или вторую голову, конечно, не отрастят, пол тоже не сменят, но вот переделать форму носа, разрез глаз, ширину талии или длину пальцев вполне по силам. При холоде они могут заставить своё сердце биться сильнее. Некоторые, я слышал, способны даже останавливать его и запускать снова.

Остаток дня мы втроём гуляем по городу, тренируясь различать расы. Угадываю я только в трёх случаях из пяти, но ошибаться не менее весело — можно всем вместе посмеяться, придумывая аргументы в пользу собственной версии. Парки, кафе, набережная, магазины, мы побывали даже в местном океанариуме, где я чем-то так приглянулась большой жёлто-полосатой рыбе, что она преданно плыла за нами несколько метров, пока аквариум не закончился, и долго ещё виляла хвостом на прощанье.

Где-то между покупкой для инкуба великолепных кинжалов с чернением и азартным торгом за заинтересовавшие Лена редкие универсальные артефакты ощущение неловкости, наконец, пропадает. Ну, целует меня муж на глазах у жениха — и что в этом страшного? Мы, может, и не до такого дойдём со временем. Прохожим же и вовсе нет до нас дела.