— Бен? — зову я, спрыгнув с кровати, и иду в гостиную, откуда доносятся мужские голоса.

— Где, к черту, вы так долго были?

— Привет, сладкая. Ты так сладко спала, что мы не захотели тебя будить, и начали сами… — Джей опускает руки. Над его головой висит ветка омелы, а мой муж занят тем, что вешает фиолетовую птицу на верхушку… новогодней елки. Я снова тру глаза, потому что не уверена, что до сих пор не сплю. Джей указывает на меня пальцем.

— Иди сюда.

Как в трансе, я подхожу к нему, и он, конечно же, целует меня. Чтобы меня окончательно очаровать.

— Оставайся стоять здесь весть вечер. И завтра целый день тоже.

— Да, правда. — Бен оценивает проделанную работу и включает гирлянду. В мгновение, вся комната освещается тысячью маленьких лампочек.

— Вау, они действительно хороши, эти светодиоды. Ты выспалась, мечта моя?

— В принципе, да, — отвечаю я, кивнув мужу. — Но, серьезно… что вы делаете?

— Рождество, — объясняет Джей. Он переоделся в темную рубашку, которая, на мой взгляд, чересчур расстегнута. В любом случае, от вида обнаженной груди Джея мой пульс ускоряется.

— Мы закупились по полной программе. Ближайшие дни мы можем полностью провести в постели. И в случае, если разгорится третья мировая война в это время, у нас не будет проблем с едой. — Бен подмигивает мне, и мои щеки снова загораются, потому что мысли зацепились за слово «кровать».

— Серьезно, я переживала, — я сощурила глаза, чтобы добавить серьезности моим словам. — Хотя бы один из вас должен был подумать о мобильном телефоне.

— Почему? Из–за мотоцикла? Да ладно тебе, Миа.

Джей кладет одну руку мне на плечо и ведет к дивану, пока Бен развешивает гирлянды и подключает их к электричеству, чтобы они горели.

— С уверенностью могу сказать, что я один из лучших водителей мотоцикла в мире.

Я фыркаю.

— Речь не об этом, Джей.

— Четыре года назад ее родители погибли в автокатастрофе, — вмешивается Бен, как будто я не могла сама об этом рассказать. Я зло смотрю на него. — И это было на Рождество. Или сразу после него. Но с тех пор…

— Ладно, сладкая, я понимаю. — Джей обнимает меня. — Мне очень жаль. Мне очень нравились твои родители.

— Я знаю. — Отмахиваюсь, пытаясь выглядеть беззаботной, но это буду не я. Мой живот снова стягивает в узел. — Обычно, я не такая трусиха, но с тех пор, как это случилось, у меня случаются приступы паники.

— Это абсолютно нормально. — Джей садится на диван и тащит меня с собой. Бен присоединяется к нам, садится с другой стороны от меня и кладет руку мне на бедро.

— Когда ты это говоришь… ты знаешь, это лучше, чем кто–либо другой, — говорю Джею уверенно. Он чешет нос и откидывается на спинку, раскинув руки в стороны.

— А что с твоими родителями? — спрашивает через меня Бен. — Миа всегда говорила только вскользь, но я не знаю, что на самом деле произошло.

Я закусываю нижнюю губу и ищу взгляд Джея, который устремился в окно. Мое сердце бьется чаще. Джею потребовалось много времени, чтобы пустить меня в свое прошлое. Он считал, что у меня будет преимущество, и я его брошу. Но с самого начала я понимала его лучше, чем он мог себе представить, так осталось и до сих пор. Тогда он был слишком молод, чтобы принять свои чувства. Расскажет ли он Бену? Это было бы невероятным доверием с его стороны. Я беру Бена за руку, переплетая пальцы, и вдруг Джей начинает говорить.

— Моя мать бросила отца, когда мне было два или три года. Я ее совсем не помню и знаю только то, что рассказывал отец про нее. А рассказывал он… ничего хорошего. — Тихо смеется.

— Мне жаль. — Бен подбадривающе кивает Джею. Елка, которая стоит в углу комнаты и мигает разноцветными огнями, раздражает меня, но это было желание Джея, украсить квартиру, согласно традиции. Он всегда любил Рождественские праздники. Это были единственные дни в году, когда отец оставлял его в покое. Рождественское спокойствие — именно так он называл эти двенадцать дней.

— Если верить моему отцу, то моя мать — это потаскуха, шлюха, наркозависимая, падшая женщина. Короче, женщина, которая трахается со всеми, кроме него. — Джей пожимает плечами. — Но это не значит, что отец не говорит так о других женщинах. О соседке, о моей учительнице, о маме моего единственного друга… о Миа.

Я тяжело сглатываю. Не знала об этом. Я видела его лишь однажды, и то, чуть не умерла от страха. Энтони Хопкинс в фильме «Молчание ягнят» показался мне комиком, по сравнению с отцом Джея.