— Ладно, — повторил Йен. — Черт с тобой. И с другими ушастыми. Начнем драку, а там разберемся.

— Начнем? — переспросил Нивен.

— Ну да, — воодушевленно подтвердил Йен. — Пока они первые не начали.

— Это твой план? — спросил Нивен.

— Это первый пункт, — ответил Йен.

Нивен оглянулся, смерил долгим взглядом.

— Что? — опять удивился Йен. — Это же логично! Ударить на упреждение, пока они не ударили. Уточнить у всех этих кричащих трав и цветов рогатой, когда именно они собираются нападать. Перед боем они ведь должны отдыхать, так? И вот когда они будут спать…

— А если не должны? — спросил Нивен. И напомнил. — Я могу долго не спать.

— Ага, то-то я смотрю, тебя шатает…

— А они — еще дольше.

— Брось, эльф, перед битвой всем нужен отдых, потому что кто знает, как надолго эта битва затянется…

— Неправильно нападать, пока спят, — твердо заявил Нивен.

— Это ты опять чувствуешь? — уточнил Йен.

— Нет, — честно ответил Нивен. — Я так думаю.

— А ты не думай, — проникновенно посоветовал Йен. — У меня думать получается лучше.

Проходя мимо очередного разросшегося куста, Нивен как будто бы невзначай придержал длинную ветку и отпустил. Ветка вжикнула за спиной и со смачным “шлеп!” отвесила Йену затрещину. Тот тихо выругался — даже не заметил, что его ударили, а не сам ударился. Как же, думать у него получается!

Нивен ухмыльнулся.

Но ненадолго.

Потому что тут же понял: если Йен не превратится в зверя, шансов выжить в битве с Иными у него не будет. Если его можно победить деревом, его и Иными победишь. И армии не надо — одного хватит. Даже если он будет держать меч увереннее, даже если опять провернет тот трюк с замедлением времени…

Там целая армия эльфов — на всех времени не напасешься.

***

Когда Ух’эр вышвырнул ее из своей обители, Сорэн не спешила возвращаться.

Сначала, конечно, хотела вернуться тут же: испарить вонючее облако, испепелить его самого, но пока падала на землю, пока, разбившись о камень десятком лучей и сотнями бликов, возвращалась в истинный облик, пока поднималась на ноги — одумалась.

Младший подождет.

Ей все равно больше нечего терять. Пора начать давить гадов — они давно сговариваются за ее спиной, — и начинать надо не с того, кто ждет. Что говорят люди про ожидание смерти? Что оно хуже самой смерти, так?

Интересно, каким оно будет для самой Смерти?

***

Эйра сидела на дереве у подножья Гьярнорру.

Высунулась из ветвей, спросила заинтересованно:

— Это ты там только что упала?

— Это ты начала войну с Иными? — спросила в ответ Сорэн, а Эйра, оглядев ее с ног до головы, спрыгнула на землю. У Сорэн в руках сверкали клинки. Она шла быстро, легко, уверенно. Эйра задумчиво взвесила в руке яблоко.

Скривилась — вес не подошел. Швырнула, не глядя, через плечо.

— Да, — кивнула Сорэн, — вот так. Швырялась в них всякой дрянью, прямо из рощ Тэхэ. А они решили, что это люди. И напали на них. Глупая девка!

— А ты чего сердишься? — удивилась Эйра. И прищурилась из-под коротких рыжих прядей. — Ты за людей переживала?

Сорэн замерла, отчеканила:

— Король эльфов мертв…

— А-а-а… — понимающе протянула Эйра.

— …равновесие нарушено!

— Ага, — согласилась Эйра. — А ты прямо жить не можешь без равновесия!

Она издевалась, и Сорэн решила: довольно. Объяснила мелкой, за что та умрет, теперь можно убивать.

Сверкнули, взметнувшись, клинки, но Эйра, гадина, отскочила. И выпалила:

— Вспомни, что сказал отец!

Сорэн замерла.

— Ты хочешь исчезнуть, сестра? — спросила Эйра и, кажется, впервые говорила серьезно. — Или ты хочешь отомстить? Ты знаешь, что можно причинить боль, иначе, нежели кромсая оружием? И эта, другая боль, может быть намно-ого сильнее?

— И как же я могу отомстить тебе? — Сорэн склонила голову набок, но тут же выпрямилась.

Слишком, слишком знакомый чужой жест.