Шрифт:
— Тебе в любом с-случае пора, — прошипел Лаэф. — Время сейчас стоит особенно дорого.
Выгнулась и зашипела Эрхайза.
— Да ладно вам, — пробормотал Ух’эр. — Иду уже, иду…
Легко скользнул на пол, крутанулся вокруг себя, поднимая облако тумана, вскинул руку и щелкнул пальцами.
“Пожалуй, брат прав на этот раз…” — подумал он и глубоко вздохнул прежде, чем бросить облако в очередной сон.
В его личный, собственный сон.
Который давно пора было прекращать.
Глава 27. Слишком похожи
Ух’эр спрыгнул на мягкую траву. Сумасшедшая девка, кажется, играла с ближайшим кустом. Она так и не помогла ему, так ничего и не вспомнила, а теперь уже — не успеет. Пора заканчивать.
Ему понадобятся все силы.
— Дитя! — позвал он.
Она вскинулась, заулыбалась широко — будто переняла его улыбку, его оскал.
Он не разозлился, как ни странно. На нее — не разозлился.
— Подойди!
Она не подошла — подбежала, ткнула под нос веточку с куста. На ней был цветок. Мелкий и полуживой, но цветок.
— Это откуда? — нахмурился он и подозрительно огляделся. Он никогда не делал цветов — зачем? Но этот сон — его творение. Всё здесь, весь этот кусочек небытия, из которого слеплен и луг, и трава, и небо, и мягкий свет, принадлежит ему.
Кто тогда сделал цветок? Не пролезла ли сюда негодяйка Эйра?
Но как бы ей пролезть, лисице рыжей?
Он закрыл это место, запечатал, спрятал. Это он везде пробирается — не они.
Лаэф еще, разве что, вместе с тенями. Но Лаэф не создавал бы цветов. Змею бы скорее подложил.
***
Ух’эр вспомнил: когда-то ему было уже так… не страшно, нет, но беспокойно. Что-то грызло внутри. Когда, сидя рядом с Талой, то и дело оглядывался по сторонам. Не следит ли кто из богов?
Они не следили. Пока — не следили.
И да, он сам был во всем виноват.
***
Но сейчас-то зачем беспокоиться?
Он уничтожит все вокруг щелчком пальцев, и какая разница, кто принес эту гадость?
Ух’эр смял цветок в ладони, швырнул под ноги.
Марла по-детски надулась.
— Ничего не вспомнила, дорогуша? — спросил мягко.
— А ты? — спросила она в ответ.
Забыла, что только что обижалась и вновь оскалилась.
Как поняла, что он как раз вспомнил? И совсем не то, что хотелось бы.
Он сжал кулак. Но вдруг подумал, что сейчас, должно быть, похож на Лаэфа — тот тоже злится молча и сжимает кулаки. А Лаэф скучный. Если уж злиться на девку, то не так. Можно куст ей на голову надеть. Швырнуть с огромной высоты, чтоб вместо головы остался. Оставить лежать на траве, полюбоваться, а потом уж — уничтожать всё вокруг.
— Что с теми существами? — спросила она вдруг, отвлекая от планов. — Это они снова сделали что-то не то? Потому сердишься?
И взяла его руку в свои. Ух’эр только сейчас понял: кулак все еще сжат.
— Они всегда делают что-то не то, — ухмыльнулся ей. И доверительно сообщил. — А тебе пойдет куст. У тебя и так там куст, — и потрепал свободной рукой взъерошенные волосы.
— Что они сделали на этот раз? — спросила она, вглядываясь в его глаза.
“Что ты высматриваешь там, дурочка? Там ничего нет. Давно ничего нет…”
— Решили подраться с Иными, — пожал он плечами.
Ну, поговорить-то немного он может. А потом — куст.
Она задумалась, будто пыталась вспомнить, кто такие Иные. Или еще что-то…
— О чем сейчас думаешь? — без особой надежды спросил он.
Вряд ли, конечно, но вдруг что-то полезное?
Она тряхнула головой, будто отгоняя воспоминание. Или каких-нибудь мух, что летали в ее безумных мыслях.
— Иные убьют их, — сказала ему твердо.
— Не забывай, что есть еще я, — хмыкнул он. — Насекомых Иным топтать легко, а об меня — споткнутся.
— Ты спасешь насекомых? — и снова ее взгляд изменился: теперь в нем теплилась странная надежда. Но не за эльфенка она переживала — как и Тала когда-то, пыталась найти в нем не Смерть — спасение. Пусть не для себя: для кого-нибудь. На самом же деле — для него самого. Никто из них обеих так и не смог признать очевидного.
“Там ничего нет”
Он — Смерть, он — Пустота.
Ну и немного веселья, куда ж без веселья?
Снова покосился на куст — уже не терпелось повеселиться. И несвоевременно задумался вновь: откуда там взялся цветок?