Кингсли щелкнул зажигалкой, зажег сигарету, сделал глубокую затяжку и посмотрел на Сорена.

– Как ты причиняешь самую прекрасную боль кому-то, даже не прикасаясь к нему?

Кингсли снова поднес сигарету к губам.

Он услышал звук щелчка, и сигарета больше не дымилась.

Он долго смотрел на сигарету, затем медленно повернул голову к Сорену, который держал в руке кнут. Сорен непринужденно свернул его.

Зажжённая сигарета.

Щелчок кнута.

Сигарета больше не горит.

Кинг держал в руке окурок, рассеченный надвое.

– Еще вопросы?
– спросил Сорен с высокомерно вздернутой бровью.

Кингсли указал на кнут, указал на свою руку, указал на Сорена...

– Ты можешь научить меня этому?

– Я отвечу на твои вопросы, как только ты ответишь на мои.

Сорен положил кнут на постель и подошел к Кингсли. Он поднял руки к лицу Кингсли и поднял его веки.

– Какие вопросы?
– спросил Кингсли, пытаясь моргнуть.

– Почему ты пахнешь как койка в борделе? Почему у тебя за поясом пистолет? И самый важный, под какой наркотой ты сейчас?

Глава 9

Когда у Кингсли были сомнения, он трахался.

И с тех пор, как Сорен поймал его на употреблении наркотиков, он утопал в сомнениях. А сейчас он утопал в теле Блейз, в идеально превосходном теле. Она совершила ошибку, выглядя слишком привлекательной сегодня, когда остановилась возле его кабинета пожелать доброго утра. Но она не жаловалась, когда он запустил свои руки под ее юбку, и определенно не жаловалась сейчас, оседлав его на большом кожаном кресле.

– Ты сегодня в хорошем настроении, - сказал Блейз и расстегнула ему воротник. Она опустила голову и поцеловала его в губы, в шею.

– Ты на мне. Конечно, я в хорошем настроении.
– Его пальцы скользили по ее горлу и вниз в декольте.

– Если бы ты был внутри меня, настроение было бы еще лучше.

– Ты уверена?
– спросил Кингсли. Его руки скользнули под ее юбку и помассировали нежные бедра.

– Есть только один способ узнать, не так ли?
– Блейз прикусила мочку его уха и прошептала.
– S’il vous plait, monsieur[7].

– Ну раз ты так мило просишь...

Блейз рассмеялась, когда Кингсли встал без предупреждения и усадил ее на край своего стола. Он задрал ее юбку, и Блейз напряглась.

– Что-то не так, chouchou?
– поинтересовался он.

– Мне нравится эта юбка. Просто не порви ее. Пожалуйста?

– Если порву, я ее тебе возмещу.

– Она принадлежала Бетт Дэвис.

– Ты и твои наряды...

Кингсли стянул девушку со стола и развернул спиной к себе. Осторожно, чтобы не разорвать винтажную ткань, он расстегнул молнию и опустил юбку по ее ногам. Она вышла из нее, и он положил вещь на спинку стула.

– На тебе есть еще что-нибудь, принадлежавшее мертвой актрисе?

– Все что на мне или во мне - легкая добыча.

– Хорошо.
– Кингсли разорвал ее трусики, но оставил чулки и подвязки. Затем он резко ее шлепнул по обнаженной попке, достаточно сильно, чтобы Блейз взвизгнула. Он любил этот звук. Он шлепнул еще раз, в этот раз сильнее, затем щелкнул подвязкой пояса для чулок по бедру. Ее кожа красиво розовела. Но он предпочитал красный, так что шлепнул еще раз.

– Ты дьявол, - сказала Блейз, опустив голову и дыша через боль.
– Как ты делаешь простой шлепок таким болезненным?

– Практика, - ответил Кингсли, ударив ее снова.
– И ты знаешь, что тебе это нравится.

– Ненавижу.

– Уверена?
– Кингсли развел ее бедра и проник в нее пальцем.
– Это не похоже на ненависть ко мне.

Внутри она была влажной, очень влажной и горячей.

– Моя киска тебя любит. Другие части меня сейчас тебя ненавидят.

– Другие части?
– Кинг обнял ее за талию и прижал ладонь к набухшему клитору. Он нежно потер его.

– Ладно... может, не каждая часть, - выдохнула Блейз. Она прижалась к столу, пока он ласкал ее, одной рукой внутри, другой снаружи. Он добавил третий палец в ее лоно и раскрыл его для себя. Блейз издала стон удовольствия, который, скорее всего, услышали все в доме. Хорошо. Он не потрудился запереть кабинет. Неспособность Блейз оставаться тихой во время секса работала лучше, чем любой галстук на дверной ручке.

– Где моя камера, когда она так нужна?
– спросил Кингсли и толкнулся глубже в ее тело, пока внутренние мышцы не сжали его. – У нас сейчас получилось бы отличное кино.

– Как тебе такая поза?
– Блейз еще шире развела ноги, предоставляя лучший обзор на свои прелести.

– Tr`es jolie[8], - ответил он с благодарностью.
– Но это еще больше улучшит картинку.

– Что именно?

Кингсли поднял ее и усадил на стол. Он снял с нее блузку и бюстгальтер и раздвинул ее бедра. Теперь на ней не было ничего кроме чулок, подвязок и пары туфель на шпильках. Кингсли восхищался ее телом, таким открытым и готовым для него.