– Сестра-Бенедиктинка работала в больнице, куда меня отвезли после того, как отец сломал мне руку, - продолжил Сорен.
– Она была моей сиделкой. Я никогда не забуду ее доброту. Нам всем время от времени нужна доброта.

Сорен хотел сказать что-то еще, но тут вошла доктор, интеллигентная женщина лет под сорок, и все слова были забыты.

– Кингсли, это доктор Саттон, - сказал Сорен.
– Она посещает мою церковь. Доктор Саттон, это мой зять Кингсли. Он распутник. Я вас предупредил.

– На мою долю выпало немало распутников. Они обеспечивают меня работой.
– Доктор Саттон улыбнулся той безмятежной улыбкой, какой всегда улыбаются врачи.
– Как поживаете, Кингсли?

– Ненавижу находиться здесь, так что, пожалуйста, давайте покончим с этим как можно быстрей, - ответил Кингсли.

– Как вы можете заметить, Кингсли также очарователен и приятен.

– Все в порядке, отец Стернс.
– Доктор Саттон по-матерински похлопала его по колену.
– Бывало и хуже. А теперь, Кингсли, начнем осмотр?
– спросила она, пододвигая стул на колесиках.

– Я не знаю, чем мы занимаемся, - ответил Кингсли.
– Но меня осматривают.

Сорен одарил его «веди себя прилично» взглядом.

Доктор Саттон пробежала по длинному списку вопросов, на которые Кингсли отвечал, не глядя ей в глаза. Да, у него была гонорея и сифилис. Да, его вылечили. Нет, на данный момент у него не было каких-либо симптомов. Когда она спросила сколько сексуальных партнеров у него было, она удивилась ответу.

– Думаю, это рекорд, - ответила она и записала число.

– Я француз, - просто констатировал Кингсли.

– Это твое оправдание всему, - заметил Сорен.

– Это не оправдание. Это объяснение.

– Ты наполовину француз, - напомнил ему Сорен и нахмурился.

– Да, и, если бы я был чистым французом, это число было бы вдвое больше.

– Есть ли что-нибудь особенное, чем, по вашему мнению, вы могли быть заражены?

– Да, - ответил Кингсли, уставившись на Сорена, который вынудил его пройти этот глупый осмотр. – Комплекс вины относится к венерическим заболеваниям, oui? Интересно, от кого я ее подхватил.

Он ожидал еще одного взгляда от Сорена. Вместо этого он увидел нечто гораздо худшее - сочувствие, смешанное с жалостью.

– Расскажи ей правду, - попросил Сорен.

– Правду? – спросила доктор.
– Вы можете рассказать мне все. Все, что вы скажете, конфиденциально. В этом отношении врачи подобны священникам. Если хотите, мы можем выгнать его из кабинета.

Кингсли отвернулся от них обоих и тупо уставился на желтый постер со смайликом.

– В январе прошлого года я выполнял кое-какую работу в Восточной Европе, - наконец сказал Кингсли как можно более спокойным тоном в такой ситуации.
– Не спрашивайте, чем я занимался, потому что мне запрещено рассказывать. Но меня взяли в плен и подстрелили. И в госпитале сказали... сказали, что надо мной надругались. Я имею в виду, пока я был без сознания.

Боковым зрением он заметил, как доктор изучала его лицо.

– Над вами сексуально надругались?
– Ее тон был нейтральным, спокойным. Он был благодарен за это.

– Очень вероятно, - ответил он.

– У вас остались какие-либо затяжные симптомы или боль?

– Иногда у меня случаются флэшбеки. Кошмары. Никаких воспоминаний.

– Похоже на посттравматическое стрессовое расстройство, - ответила доктор Саттон.
– Я могу направить вас к специалисту в этой области.

– Никаких психотерапевтов, - ответил Кингсли.
– Я ненавижу их еще больше, чем врачей.

– Когда ты в последний раз обследовался?
– спросила доктор Саттон.

– Меня проверяли в больнице, а через полгода должны были еще раз. Но я не пришел.

– Почему же вы этого не сделали?

Он повернул голову и посмотрел ей в глаза.

– Говорил же - ненавижу врачей.

Она улыбнулась.

– Я часто это слышу, - ответил она.
– Итак... после того, через что вы прошли, думаю, мы проверим вас на...

Кингсли нервно вдохнул.

– На всё.

Глава 16

Доктор Саттон измерила его пульс, взяла две пробирки крови, заставила его помочиться в стаканчик и затем сделала кое-что с ватной палочкой, за что обычно мужчины заплатили бы больше пяти сотен долларов Госпоже. Она сказала, что результаты придут через две недели.

– Две недели?
– повторил он.
– Я должен ждать две недели?

Она посмотрела на него с глубочайшим состраданием.

– Понимаю. Эти две недели ожидания результатов самые пугающие в жизни любого. И они могут прийти быстрее, но обычно это занимает две недели. Попытайтесь не думать об этом.