Шрифт:
Существует, правда, и другая версия, по которой «Василий Михайлович Самойлов 11 июля 1839 года отправился в Сергиевскую пустынь к обедне. Когда он возвращался домой, шквал опрокинул лодку, и артист утонул. 16 июля тело его было найдено, а 17 июля предано земле в Сергиевской пустыни». Макшеев не оставил своей цели завоевать сердце Надежды Васильевны Самойловой. Она же поначалу соглашалась на самые безобидные контакты из чисто женского любопытства, потом стала замечать, что нравится ей этот настойчивый и в то же время хорошо воспитанный, сдержанный и деликатный офицер.
А он не давал опомниться. Несколько безвинных встреч, и сразу предложение руки и сердца.
– Но ведь вы же офицер. Вам же нельзя жениться на актрисе. И я не могу покинуть сцену.
– Я оставлю службу. Я слишком вас люблю, чтобы потерять эту любовь, чтобы потерять всё.
И она согласилась.
Макшеев тут же подал прошение об отставке и, освободившись от службы, получил место в Министерстве внутренних дел, уже гражданским чиновником.
В 1848 году они с Надеждой Васильевной венчались и поселились в доме Макшеева в Кузнечном переулке. Самойлова была из состоятельной семьи, а потому не потребовалось ей привыкать к новым условиям жизни. Семьи хорошо складываются, если вступают в брак люди одного или примерно одного круга.
Хорошо образованный, воспитанный, высококультурный человек, Макшеев легко вошёл в общество, в котором с самого раннего детства царила Надежда Васильевна. Семья Самойловых была хорошо известна даже самому государю. И существует предание, что Николай Павлович даже принял участие в судьбе старшего брата Надежды Васильевны, Василия Васильевича…
А.Я. Панаева рассказала, что «однажды из Елагина дворца Николай прибыл верхом (без сопровождения) на Крестовский остров, расспросил у лавочника путь к даче, где поселились Самойловы, и несколько минут, гарцуя на коне, беседовал с выбежавшими на балкон Софьей Васильевной и двумя её младшими дочерьми».
Актёр Гавриил Михайлович Максимов (1827–1882), брат знаменитого артиста Санкт-Петербургской драматической группы Алексея Михайлович Максимова, автор ряда популярных водевилей и театральный критик, в книге «Свет и тени петербургской сцены за прошедшие тридцать лет (1846–1876)», утверждал, что «из всего женского персонала труппы только сестры Самойловы удостаивались высочайшего внимания».
Огонь и «Плакучая ива»
О Надежде Васильевне Самойловой русский драматург и публицист Виктор Александрович Крылов (1838–1908) в статье «Самойловы, артистическая семья», помещённой в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона писал:
«Всегда бойкая, веселая, здоровая, Надежда Самойлова росла отчаянной шалуньей. Сильный красивый голос и замечательные музыкальные способности подали мысль родителям готовить её к опере, но её страстное желание скорей выступить на сцену привело к тому, что она дебютировала 16 лет (1838) в водевиле “Матушкина дочка”, имела громадный успех и тотчас была приглашена в императорскую труппу, прямо с бенефисом. Она прослужила на петербургской императорской сцене 20 лет. В последние годы её деятельности её успех пошатнулся, так что она покинула сцену без сожаления. Когда она поступила на сцену, в театре царил водевиль, имевший характер веселой жанровой комедии с пением. Роли молодых девиц в подобных пьесах как раз отвечали данным Надежды С.».
Её младшая сестра Вера Васильевна тоже удостоилась хвалебных строк в указанной выше статье В.А. Крылова:
«Младшая её сестра Вера была совершенной противоположностью Надежде. Высокая, красивая, задумчивая, она еще в пансионе, где воспитывалась, получила кличку “плакучая ива”. В сущности, ее к театру не тянуло, но в доме С. жизнь не понималась иначе как на подмостках сцены. Если некоторые члены семьи по каким-нибудь особым причинам не попали на сцену, то и они жили сценическими интересами брата и сестер (напр., Любовь Васильевна, наставница Надежды и Веры в сценическом деле). Только что окончив курс ученья, Вера С. дебютировала в драме “Князь Серебряный” и была принята на драматические роли (1841). Хотя молодую артистку встретили и в публике, и в прессе сочувственно, но в первое время она мало выдавалась, играя в сильных драмах (Уголино, Велизарий, Людмила). Первый большой успех её был в пьесе Вл. Зотова – “Дочь Карла Смелого”. Артистка играла тут роль дурочки Микаелы, простой, любящей и страдающей девушки, – роль, требовавшую не трагического подъема, а только искренности чувства. Молодая артистка поразила всех своим исполнением; автор пьесы даже воспел её в стихах».
Владимир Рафаилович Зотов (1821–1896) был воспитанником Царскосельского лицея и, окончив государственную службу, полностью «посвятил себя исключительно литературе, работая в качестве поэта, драматурга, романиста, критика, историка, фельетониста и редактора разных изданий». Работа с ним помогла молодой актрисе утвердиться на сцене.
А.Я. Панаева поведала о следующих событиях, связанных с Верой Васильевной Самойловой:
«Вера Васильевна Самойлова покинула сцену скоро, несмотря на то что ее игру публика очень ценила. Даже государь Николай Павлович одно время каждый раз бывал в театре, когда она играла, и часто в антрактах выходил на сцену и разговаривал с ней. Но А.М. Гедеонов невзлюбил Веру Васильевну. Она держала себя с ним гордо. Закулисные сплетни раздували неприязнь, и разные чиновники, разумеется, доносили Гедеонову о каждом слове, сказанном о нём В.В. Самойловой».
Гедеонов, с одной стороны, побаивался расправиться с любимицей государя, но с другой – очень хотел от неё избавиться
Панаева рассказала, как всё-таки удалили Веру Васильевну Самойлову из театра:
«Контракт её с дирекцией кончался, и надо было возобновлять его, но Гедеонову этого не хотелось, и он, что называется, допекал её не мытьем, так катаньем. Самойлова потребовала новый лиф к бархатному платью для одной роли. Это такой пустяк, о котором никогда не докладывают директору, а тут услужливые чиновники доложили ему. Гедеонов велел ей ответить, что “и старый хорош для неё”. На репетиции В.В. Самойлова объявила, что не выйдет на сцену в старом лифе. Сшить лиф можно было за несколько часов, тем более, что бархатное платье Самойлова должна была надеть в последнем акте. Гедеонову нужно было, чтобы государь присутствовал в театре, когда Вера Васильевна исполнит своё слово и не выйдет на сцену. Он назначил танцевать в дивертисмент тех воспитанниц, которых государь любил видеть. Государь точно приехал в театр, но к последнему акту драмы. В то время за кулисами уже происходила история. Вера Васильевна сидела в уборной и не надевала старого лифа. Антракт затянулся. Государь послал узнать, почему не поднимают занавес. Гедеонов явился в ложу государя и доложил, что Самойлова не хочет одеваться, потому что ей не сделали нового бархатного платья, что она предъявляет такие невероятные требования по своему гардеробу, которые влекут страшные расходы.