— Ты не представляешь, — улыбнулся герцог, демонстрируя свои ямочки на недавно выбритых щеках, — насколько сейчас притягательно выглядишь! Даже лучше, чем пять минут назад, когда пряди твоих волос лежали, как зачарованные.

И действительно! Мои длинные локоны больше не лежали один к одному. Волосы растрепались от жаркого поцелуя, то тут, то там выбившись из прически.

Я нахмурилась, когда помимо волос, почувствовала, что корсет ослабел.

«Боже! Он когда меня раздеть успел?! Надо с этим что-то делать!» — во мне с каждой секундой анализа крепла мысль, что не остановись Савойский — я не отказала бы ему, прямо здесь и сейчас отдавшись, тем самым окончательно подводя черту невозврата. — «Спасибо, Господи, демон вовремя остановился!» — поморщившись от получившегося религиозного диссонанса, стряхнула с себя последние остатки замешательства.

— Спасибо, но мне бы устранить всю эту притягательность. Достаточно и того, что было.

— Несомненно, — согласно кивнул мужчина, протягивая руку. — Давай помогу.

Я даже глазом моргнуть не успела, как волосы самостоятельно зашевелились на голове, укладываясь в прежнюю причёску, а быстрые пальцы Ратмира ловко вернули все застёжки на место.

— Тебе бы цены не было в моём мире. Такой парикмахер пропадает! Я не говорю об этом мире. Никакая фрейлина тебе… Ой! — подскочила на месте, когда меня легонько ущипнули за пятую точку.

Савойский фыркнул, закатив глаза в усмешке. Смеющиеся глаза выдавали весьма игривое настроение полудемона.

— Для тебя, Наумова, я могу быть кем угодно. Мне не принципиален вид деятельности, когда я нахожусь рядом с тобой. Фрейлиной? Пожалуйста! Я не прочь оказать тебе помощь в снятии этого великолепного платья.

Ахур потянул ко мне свои загребущие руки.

Мне оставалось только уклониться. Угроза была слишком реальной.

— Нам разве не пора на венчание… или что там с твоей сестрой будут делать?

— Помолвка, — нахмурился Ратмир, моментально оставляя дерзкие намёки.

— Что не так?

— Просто… мне кажется, что я поступаю неправильно.

— Не понимаю. Объясни.

Савойский тяжело вздохнул.

— Когда погибли родители, Талион и Хадим настояли на опеке над Жасси. Я уже считался совершеннолетним даже по меркам демонов, а вот с сестрой… Но я не стал настаивать. Полное доверие к наставнику меня не подвело. Жасмин воспитывалась лучшими учителями. У неё было всё. Возможно, это не очень хорошо, однако сестра не подвергалась праздной жизни, и это для меня компенсировало некоторые недочёты в её воспитании. Жасси очень умная… но молодая. Я…

— Ратмир, скажи уже, что тебя так беспокоит? Меня нервирует твоё изложение сути проблемы.

Савойский снова фыркнул.

— Когда Талион и его молодая жена оказались под куполом стазиса, от Хадима пришло настоятельное требование о помолвке старшего Советника Правителя, который, я уверен, первым вызвался помочь в захвате власти.

— Но… у вас же пары там и всё такое… разве… — я растерянно нахмурилась.

— В том-то и дело. Жасмин ещё девочка. У неё не было… хммм… первой крови. Никто не может поручиться, что Жасси — пара Азазеля.

— Оба-на, — такого поворота я не ожидала. — Но как же тогда? А если… Прости, а что будет, когда окажется, что старший Советник — вовсе не пара твоей сестре?

— Дуэль.

— Смысл? Я совсем теряюсь в ваших традициях… или как этот финт ушами называется?

Ратмир тихо засмеялся.

— Смысл есть. Ты же читала в книге. Когда женщина до встречи со своей парой имеет связь с другим мужчиной, провидение решает, с кем ей остаться.

— И этим «провидением» вы, ахуры, называете дуэль? Типа право сильного?

— Да. В нашем с тобой случае такое невозможно по той простой причине, что ты сама сделала выбор. С Азазелем… я сильно сомневаюсь, что он предоставит Жасмин выбор. — Савойский скривился. — Советник отлично подстраховался. Он буквально влюбил в себя Жасси за то время, что сестра жила во дворце. Я же поддался именно на уговоры сестры. Она ревнует Азазеля… но… — герцог замолчал, сокрушённо покачав головой.

— Всё время хочу спросить, — осторожно полюбопытствовала, я, размышляя над ситуацией в целом.

— Спрашивай.

— Эта парность. Она подразумевает верность? Или…

Взгляд Савойского посерьёзнел:

— Естественно! Никто никогда не станет изменять своей паре!

— Я не про «не станет». Это вообще возможно?

— Мне не нравятся твои вопросы…

— И тем не менее ответь на них.

— Нет. Измена невозможна ни в каком виде: ни на практике, ни в теории. Вязь создаёт такое притяжение между парой, что никакие соблазны не способны разрушить его.

— Хорошо. А что с таким союзом, какой намечается у Азазеля?