С другой стороны, таящаяся в тенях тварь, похоже, ещё не растеряла человечности и искренне хотела избежать жуткой участи. В таком случае для рыцаря церкви будет делом чести проявить участие.

Понятно, что за вампиром не стоит ничья воля. Тот, кто его создал, давно забыл о своём жалком творении. Может ли быть так, что однажды у этого бедняги вновь получится стать человеком?

— Если ты действительно не хочешь никому зла, — медленно начал говорить юноша, — то сегодня ночью придёшь на пирс. Я отвезу тебя на один из островов близ Ржавого Якоря. Там богатые леса, ты не будешь голодать. Но и никогда не выберешься оттуда. Согласен?

Темнота колыхнулась, похоже, вампир не верил в собственную удачу.

— Ты… Ты мой спаситель! Да! Я согласен! Только избавь меня от нужды убивать людей и влачить дни среди мёртвых в этом ледяном склепе.

Отец Максимус по-прежнему сидел в кресле у камина, подставив ступни огню. Заслышав знакомые шаги, старик встретил гостя словами:

— Спасибо за помощь, сэр Гауди. Быстро управился. Теперь по кладбищу можно безопасно передвигаться.

— И ради этого вы ждали воина с Вероны?

— Я же говорил, что злобный костяк повредил мне…

— Разделаться с теми мертвяками мог любой взрослый мужчина, — перебил Гауди, хмуро глядя на собеседника. — Они были слепы, глухи и совсем не соображали. Такие неупокоенные не могут нападать.

— Не кипятитесь, молодой человек. Монахи, конечно, могли бы сделать эту работу, но я им запретил.

В ответ на вопросительный взгляд рыцаря священник продолжил:

— Я знал, что ты придёшь, — старик сделал выразительную паузу. — Иногда мне снятся сны, в которых я вижу размытые картины будущего. Такие сны я никогда не забываю. Приснился мне и твой скорейший визит. К тому же, помимо безобидных мертвецов, на нашем кладбище есть кое-кто посерьёзней. Но почему-то ты до сих пор не упомянул о нём. Странно.

— Это упырь, — хмуро произнёс Гауди. — Найти его не составило труда. Он живёт в склепе, за часовней. Там же, в склепе, лежит тело мальчика.

— Надеюсь, отродье больше не будет тревожить мирных людей? — старик внимательно следил за лицом юноши.

— Не будет. Сегодня я принял непростое решение.

— Очень интересно.

— Тот упырь… он не совсем обратился, — Гуди терзали сомнения, стоит ли рассказывать всё как есть. — Он молил меня о пощаде, обещал, что если сможет попасть в лес, то никогда не покусится на жизнь людей. Так он говорил. И я решил помочь. Мне придётся задержаться у вас до полуночи, отец Максимус.

— Ты и вправду полагаешь, что вампир говорил правду? Он ведь мог сказать что угодно, лишь бы спасти свою шкуру, — густые брови священника сошлись на переносице.

— Я хорошо чувствую нежить. Когда мы говорили, я ощутил его состояние. Упырь болен и голоден. Он хочет выбраться с острова, но сам на это неспособен. Раньше, чувства разумной нежити никогда так ярко не влияли на меня, но там я будто на миг стал тем упырём, желающим лишь одного — вернуть себе человеческую жизнь.

Гауди поднял глаза на священника, и вместо ожидаемого недовольства, увидел одобрительную улыбку.

— Знаешь, мальчик мой, ты непохож на истинного паладина. Уж поверь, я видывал многих из них. Все они были могучими воинами и преданными служителями Синода. Скажу больше, они были непреклонны в стремлении очистить мир от порождений Тьмы. Следование кодексам Воинов Света было для них важнее любых человеческих принципов. Никто из тех паладинов не дожил до моих лет, они сгинули бесславно или же, покрыв себя позором…

— Разве существует хоть что-то, способное очернить действия паладина? — не сдержался и перебил Гауди.

— Существует, — терпеливо продолжил старик. — Может быть, ты слышал историю о Томасе Торкве, рьяно следовавшем идеалам святого кодекса и, в конце концов, предавшем себя Тьме?

— Великий Торкве, — мрачно произнёс Гауди, вспомнив прославленного кумира. — Я ничего не знаю о его предательстве.

— Он и сам не заметил, как выступил против своих братьев по служению, не заметил, как выступил против добрых людей. Во всём он видел проделки тёмных сил, а сам плясал под их дудку. Томас был очень силён. Все, кто решил выступить против него — пали. Вот так и может паладин опозорить себя, — назидательно поднял палец старик. — Ты отличаешься от других. Никто из них не смог бы пойти против предписаний и даровать тёмному шанс на исправление. А кто не прогибается, тот однажды ломается. Да, ты горяч и несдержан, но ты проявил человечность к тому вампиру. Я считаю, ты способен противостоять козням Шепчущего во тьме.

Юноша склонил голову в поклоне.

— Спасибо, отец Максимус. Счастлив, что смог убедить вас. Но вынужден признаться, что слишком увлёкся путешествиями и ничего не слышал о последних делах Томасе Торкве. Неужели он до сих пор очерняет доброе имя воинов Света?

— Его долгий век окончился не так давно. Чуть больше года назад ко мне в храм наведалась юная дева-воительница, искавшая своего наставника. Узнав от меня о деяниях Томаса, она согласилась избавить мир от творимых им безумств. И выполнила обещание.