— Я не пугаю, — Максис, казалось, тоже распалился. — Говорю как есть.

— Вероятно, тем же тоном ты мне будешь заливать, про очередную измену… «Сладкая, дело прошлое надо забыть. Я извинился этого достаточно», — передразнила Леката. Посмотрела мужу в глаза. В голове снова забегали невеселые мысли о предстоящей семейной жизни. Набрала в грудь побольше воздуха и выпалила: — Знаешь что? А катись-ка ты в леса! Хватит заниматься ерундой! Я хочу развода. Тем более Русовус умер, Изотий, подозреваю, еще никаких указаний не давал, вполне возможно, тебе нет больше причин быть моим мужем.

— Да неужели? — обиделся Максис. — Я из кожи вон лезу, чтобы хоть как-то тебе сгодиться, а ты… Хочешь развода — получишь развод. Послезавтра уезжаю в столицу, поговорю с Изотием. Получишь свою свободу.

Шмыгнул носом, втягивая потекшую снова кровь, и зло уставился на жену.

— А теперь уходи! Не хочу тебя видеть. Не все покупается и продается, в твоем возрасте уже пора с этим смириться.

Леката фыркнула и вышла, громко хлопнув дверью. Усмехнулась, мысленно обругав себя дурой. Грустно улыбнулась мысли, что был момент, когда считала эту спальню своей. Нет, дорогая, Максису Ларою ты не нужна, шей свои бусины в другом месте. Всхлипнула и поспешила к себе, ужасно не хотелось, чтобы кто-то посторонний видел слезы.

Подоспевший Фагар кинул на окровавленного Максиса укоризненный взгляд и молча налил очередной отвар. То, что творилось с наместником, ему совсем не нравилось. Пощупал его и раздосадовано цокнул языком: похоже, у подопечного снова поднималась температура.

«Леката Ларой-Окран, урожденная Сотхас, уведомляем вас, что рассмотрение прошения вашего супруга о разводе состоится завтра в полдень, в ратуше города Фрес. Повелеваем прибыть лично и привезти с собой все документы, имеющие отношение к рассматриваемому делу».

Вместо подписи стояла гербовая печать.

Леката пробежала глазами по тексту, усмехнулась и посмотрела на курьера.

— Я непременно буду.

Мужчина поклонился и вышел из шатра. Леката вздохнула и вернулась к расчетам очередных бойниц. Немного раздражали изменения проекта на ходу, но Карлину виднее, что и как. Ее дело — молча учиться, слушать и помогать.

Цифры задорно играли в прятки друг с другом, но Леката никак не могла сосредоточиться на них. Сердце стучало набатом, и мысли заполняло глупое предвкушение. Завтра она увидит его! Со дня отъезда Максиса прошло чуть меньше месяца, и все это время она не получала от супруга никаких вестей. Сказать, что она скучала, — значит, не сказать ничего. Макса не хватало страшно. Хотелось всего: свиданий, разговоров, ласки, огня. Даже прогулку в его компании Леката сочла бы сейчас за большую удачу. Урвать бы хоть самую малость. Недолго побыть рядом. Пусть примирение не входило в ее планы, но все-таки завтра обещало принести какое-то облегчение.

Все шло, как и ожидалось. Днем Леката старалась всячески занять себя делами, чтобы не думать о муже. Занималась то работой, то расшифровкой записей в голубой книжице. Отец оказался страшным педантом и занес туда буквально каждую тарелку. На страницах не было ничего личного, лишь сведения об имуществе, но все равно Леката ощущала какой-то странный трепет, когда возилась с записями. Будто они с родителем после ужина у камина беседуют о делах.

Вечерами Леката с Карлином гуляли по побережью. Иногда они ходили в город смотреть на бродячих артистов. Ужинали дома. Хоть к наместнику архитекторов не приглашали, хозяин был в отъезде, но готовили для них исправно и так же вкусно. После трапезы Карлин уходил спать, Леката оставалась одна, и мысли о Максисе нападали обозленным псом на непрошеных гостей. Не мечты и не воспоминания, скорее попытки понять, почему все получилось так, а не иначе. Тысячи дорог, на которые уже никогда не ступить.

Засыпала плохо, даже подсчитываемые перед сном овцы блеяли о муже, чем изводили нещадно. Но в конце концов усталость брала свое и Леката проваливалась в забытье, чтобы завтра встретить новый полный бесполезных забот день.

Ночь перед отъездом во Фрес не ложилась. Боялась проспать и опоздать. Не хотела давать повода думать, что желает удержать мужа. Какие бы мысли ни одолевали вечерами, между ней и Максом все кончено, и пустые разговоры и перемывания косточек совсем ни к чему. Еще до рассвета разбудила Карлина, и, оставив ему указания по поводу школы, собралась уходить. Перед дверью вспомнила о бумагах для поставщиков белого камня, договорах, лежащих в запертом шкафу в шатре.

— Карлин, — позвала наставника, копаясь в сумке в поисках ключа. — В моем шкафу документы на камень. Надо будет отдать сопровождающему груз пареньку.

Мужчина кивнул и, понаблюдав недолго за ее поисками, махнул рукой:

— Беги, а то опоздаешь. У меня где-то был ключ.

Леката внимательно посмотрела на собеседника. Вот так новости! Была уверена, что заглянуть в шкаф может только она. А тут сюрприз… Но вслух ничего говорить не стала, можно и поссориться зря, и опоздать. Обдумает все в дороге, а потом и будет выяснять, что к чему.

Дежурно кивнула и вышла прочь.

Проспала всю дорогу до Фреса, тревога о возможном опоздании отпустила, и тело решило немного отдохнуть. Очнулась оттого, что слуга осторожно теребит ее за плечо.

— Приехали, госпожа. Просыпайтесь!

Леката кивнула и, потерев глаза, выбралась из кареты. Зажмурилась от яркого света. В разгаре был настоящий летний день! Пригревало солнышко, веяло разнотравьем, а легкий ветерок приятно холодил плечи. Показалось даже, что послышался запах моря, но Леката отмахнулась от этого странного ощущения. Фрес слишком далеко от побережья.