В ратуше оказалось темно и прохладно. Знакомым коридором Леката прошла в тот же зал, где ей отказали в признании брака недействительным. Усмехнулась. Все-таки у судьбы странное чувство юмора! Вошла. Сегодня народу было значительно больше. Стервятники пришли полюбоваться на представление. Лекату ждали. Все остальные, видимо, прибыли давно. Изотий о чем-то переговаривался с Максисом, а члены большого совета холодными взглядами прошивали пришедших зевак. Поклонилась королю-принцу и заняла отведенное ей кресло. Посмотрела на часы, висящие прямо над «одинаковыми»: до начала оставалось еще несколько минут.

Поймав ее взгляд, один из членов совета громко возвестил: «Начнем» и поднялся с места. В мгновенно наступившей тишине зачитали прошение Максиса. Сухое и настолько отдающее казенщиной, что сложилось впечатление: наместник не с женой собрался разводиться, а всего лишь настрочил очередной отчет о делах королю. Здесь не было ничего ни про ссоры, ни про разговоры и совместные ночи. Ничего о тоске, злости, ревности. Ни слова о любви. Только утверждение, что их сочетали браком, не заручившись согласием, и сейчас он жаждет исправить положение. Сейчас он, Максис Ларой, хочет свободы и выражает надежду на взаимность такого желания.

Леката украдкой бросила взгляд на супруга. Наместник сидел на стуле, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. Лицо его ничего не выражало. Холодный равнодушный пустой взгляд. Увидела в его руке носовой платок, и сердце сжалось от боли. Максис еще не пришел в себя после встречи с Гриммом. Как жаль, что она ничем не может помочь!

— У вас есть возражения, госпожа Ларой? — строго поинтересовался «одинаковый», отвлекая от мыслей о Максисе.

— Мой супруг, — Леката еле отлепила приставший к небу язык, — мой супруг, насколько я помню, озвучивал имущественные притязания. А в прошении их нет.

— Нам ничего о них не известно, — отрезал «одинаковый». — Возможно, он надеется разрешить имущественные вопросы отдельно. Есть ли у вас возражения по сути прошения?

— Нет, — покачала головой Леката, мысленно умоляя глупое сердце не стучать слишком сильно. — Я тоже хочу свободы.

— В таком случае объявляю брак Лекаты Окран, урожденной Сотхас, и Максиса Лароя расторгнутым. Подойдите к столу и подпишите бумаги. Остальные свободны.

Леката кивнула и поспешила исполнить приказание, краем глаза замечая, как разочарованные зеваки потянулись к выходу. Можно гордиться собой, она не дала повода для лишних пересудов, хотя развод сам по себе еще будут обсуждать. Недолго. Люди не любят события без скандалов.

Максис стоял у стола и чего-то ждал. Вероятно, все-таки намеревался обсудить денежные вопросы, пока не поставил подпись. Леката кивнула ему и поспешила подмахнуть документы. Он помедлил, давая ей возможность отойти на несколько шагов, словно опасаясь коснуться невзначай, и тоже подписал бумаги. Члены большого совета поставили свои подписи и выдали бывшим супругам их экземпляры.

Ожидала, что Максис скажет ей хоть что-то, напутствует на прощание, но супруг без промедления направился к Изотию. Леката отвесила положенный поклон и поспешила на выход. На душе было удивительно муторно.

Запрыгнула в карету, велела трогать, закрыла дверцу и разревелась, сама не зная отчего. Нет, она даже не надеялась, что он передумает, Максис был не из тех, кто сегодня говорит одно, а завтра другое, слова его редко расходились с делом. Да и Леката считала неправильным сходиться снова. Не находила в этих играх ничего занимательного. Но ей хотелось хотя бы ласкового слова на прощание, заверения, что он не держит зла, хотелось негласного разрешения на светский разговор при случайной встрече… Бывший не дал и этого. Наверное, правильно, если уж сжигать мосты, то дотла. Но как же больно, во имя бездны! Хоть на стенку лезь.

К счастью, дальняя дорога утомляла и, наплакавшись вдоволь, Леката заснула. Снился отец. В то злополучное утро перед казнью. Он смотрел на нее затравленными глазами и, еле шевеля разбитыми вконец губами, повторял: «не бойся девочка, все будет хорошо». А потом она увидела, как палач за волосы держит отцовскую голову на вытянутой руке, а где-то внизу лежит безголовое, уже никому не опасное тело.

Проснулась в холодном поту. Давненько не приходил этот кошмар. Обычно отцовская казнь снилась перед судьбоносными событиями, но сегодня ничего великого не предвиделось. То ли знак запоздал, то ли она чего-то не знала. Посмотрела в окошко кареты: ехать осталось недолго. Сейчас она перекусит и забежит на стройку. Если найдет силы, поговорит с Карлином насчет ключа, выяснит, зачем ему понадобилось брать ее зелья без спросу.

Подъехала к гостевому дому наместника как раз к вечернему чаю. Предвкушая небольшой отдых, Леката вышла из кареты и направилась к двери. На пороге встретила служанка: вручила письмо от дяди Герада и сообщила, что Эпрас Долтон с матушкой ожидают в столовой. Пьют чай. Неловко улыбнулась, поясняя, что гости принесли с собой торт и как-то само собой получилось усадить их за стол. Леката кивнула и отправилась выяснять причину такого любезного визита.

Завидев Лекату, гости прервали неспешную беседу и обрадовано поприветствовали хозяйку дома. Эпрас усадил ее за стол и налил чаю. Заверив, что торт превосходный, отрезал ей кусок с пышной кремовой розой и вручил ложку. Леката отхлебнула горячей жидкости, втянула носом запах мяты и выжидательно уставилась на визитеров. Интуиция подсказывала, зачем они пожаловали, но жутко хотелось услышать их версию.