По плану Фрэнк проучится еще три года, и тогда обещание матери будет исполнено. «Флориан, дочь, мужчины морально гораздо слабее нас, они не приспособлены к жизни в одиночку, не могут позаботиться о себе в быту, а Фрэнку ведь только девять! Если его не направлять, он пропадет, станет каким-нибудь нищебродом, либо свяжется с Гильдией! Тогда наш род будет обречен! Граф Келерой — это лицо семьи, Флориан. Обещай позаботиться о брате… следить за ним, я не могу умереть спокойно, если буду думать, что ты бросишь его. Фрэнк одарен, я чувствую. Сильно одарен. Устрой его жизнь, и он отблагодарит тебя!» Сомневаюсь, что мелкий потребитель когда-либо меня отблагодарит, но демоны с ним.

Бланш покрепче закуталась в безразмерный потрепанный кардиган, ее губы продолжали шевелиться, пучок каштановых волос растрепался. Говорят, ментальные маги владеют собой даже в самой критической ситуации, но ее, понятное дело, этому никто не учил…

Пальцы потянулись к портсигару на поясе, я тут же отдернула руку, села на паллету и принялась разглядывать свои лаковые туфли-лодочки, фиолетовые в черную полоску брюки, не слишком дорогие, и оттого, как мне казалось, некачественные.

— Ты помнишь, что сегодня мы собирались в «Столы»?

Подруга тут же распахнула глаза.

— После всего этого? Может, меня арестуют…

Я покосилась на Жизель, ее корсет с коротенькими шортами и чулками в сетку поражал безвкусицей.

— Мы давно там не были.

— Как же давно? В прошлом месяце. Покажется подозрительным, если мы снова выиграем. Так и на неприятности можно нарваться или на Гильдию.

— Неприятностей не будет, а вот деньги нужны. У меня пустой кошель.

Девушка покусала потрескавшиеся губы.

— Фло, просто пора перестать транжирить их направо и налево, и не придется так рисковать.

Только морали бабули Лили из уст маленькой менталистки не хватало. Сама-то она, разумеется, правильно тратила свои медяки, а будь поумнее уже заняла место Беатрис, а не общалась с этими пропойцами из неодаренных. Считав мое настроение, Бланш нахмурилась. Она не всегда меня одобряла, но любила, да и мы были в одной лодке, раскроют одну, найдут и вторую…

— Ты знаешь, я иначе не могу. Моя семья никогда не затягивала пояса, и я не стану. Жить в какой-то лачуге, добираться на эту мерзкую фабрику на скрипучем велосипеде, как ты? Ну уж нет. Я заслуживаю большего. Много большего, дорогая.

— Миссис Вефлер, мисс Келерой, — провозгласил гвардеец.

Шонна проковыляла в зал первой, я же взглянула на свое отражение в тусклой стеклянной стене и нацепила на лицо вежливую немного наивную улыбочку. Блузка простая, белая, брюки строгие. Нормально. Чем ты беднее, тем обычнее и невыразительнее должен быть твой наряд, особенно здесь в рабочем районе. Это придворные фрейлины-бездельницы могли носить экстравагантные одежды по последней моде, а я… а я буду делать это потом.

Придержав перед начальницей дверь, прошмыгнула за ней в зал. С низких кирпичных сводов свисали светильники, над каждым рабочим местом висело по железному плафону, дальнюю стену занимало окно, откуда лился яркий дневной свет.

За ближайшим столом сидела та самая агентша в штатском, а за соседнем конечно же мрачный деструктор, охрана осталась у дверей.

— Мисс Келерой, — нахмурилась баба, поглядев на браслет. — Одаренная?

— Да, мэм! — голос звучал звонче обычного.

— Твой клиент, Бен.

— Я в курсе, — весьма резко отозвался он, наградил неодаренную коллегу пренебрежительным взглядом и лишь потом переключился на меня.

Свет падал на его лицо сбоку. Вообще-то если бы не ясно транслируемое раздражение, ничего примечательного бы в его внешности не нашлось. Обычный. Волосы черные, короткие, нос не прямой, и не курносый — средний, на лбу морщины, на щеках легкая небритость, только глаза слишком темные, почти как у воленстирца — бррр! и мерцали… Ах ты! Пару раз Бланш передавала мне через браслет образы тонкого зрения и я предполагала, что он там видел. Решил выбить у меня почву из-под ног? Или поиграть? Играть я люблю, прекрасно играю в рейших, лучше многих.

Пауза затянулась, маг оглядывал меня хмуро, исподлобья. И с чего это сердце забилось быстрее? Может, он и не смотрел глубоко? А даже если и смотрел, не стоило об этом думать. Девушка должна улыбаться, хлопать глазами, тем более у меня такая тушь на ресницах, что не глаза, а глазища… Мужчины всегда покупались. И, если захочу, этот тоже будет думать о моей красоте, а не о кончине Беатрис, и не о моих кольцах и браслетах. Возраста этот товарищ хоть и неопределенного, но я бы не дала ему больше тридцати, а значит, он не должен почувствовать во мне родственную по магии душу, вот если бы ему было сорок, или хотя бы тридцать пять… А пока надо верить в лучшее. Отец говорил, что побеждает тот, кому победа нужнее. А мне нужна. Ой, как нужна!