Может, дело в цветах, которые дама на коленях держала? Или в очень довольной улыбке дядюшки?

— А кто это с вами? — выпалила Сатор, но тут же исправилась. — Извините, это не мое дело, конечно.

— Отчего же? — улыбнулась дама, которой на самом деле наконец полегчало. — Видите ли, это мое самое большое огорчение. Даже я бы сказала, самое большое разочарование.

— Ваш муж? — эдак наивно спросила Анет, возвращая портрет на секретер.

— Что вы, барышня, — весело и очень звонко, молодо рассмеялась старушка. Правда, тут же закашлялась, откидываясь на подушки. — Нет, мой супруг был военным и ничуть меня не разочаровал.

— Вам сейчас лучше не разговаривать, — предупредила Ани, снова нащупывая бьющуюся жилку на истонченном запястье.

— Конечно же, прошу простить мою болтливость, — смутилась дама, — вам не интересно, естественно.

— Нет, не в этом дело, мне очень интересно, но в вашем состоянии…

— К Леди мое состояние! — фыркнула старушка. — Состояние всегда при мне, а вот поболтать удается нечасто. Хотите, расскажу про свое разочарование?

— Хочу, — на этот раз вполне искренне улыбнулась Ани.

— Ну так вот, — «гувернантка», явно довольная, повозила спиной по подушкам, устраиваясь поудобнее. — Мой супруг оправдал все ожидания. Он был грубым, ограниченным, угрюмым, а порой и жестоким человеком.

— Так зачем же вы за него вышли?

— Зачем все выходят? — пожала плечами дама. — Время пришло. Да и жалование он получал неплохое, опять же от родителей кое-что досталось. А у моих папеньки и маменьки было четверо ртов, я старшая. Нет, ничего не скажу, жили мы неплохо. Я воспитала в себе идеальную офицерскую жену, а он был совсем необременительным мужем.

— Это как?

— А супруг просто на меня ни малейшего внимания не обращал, — лукаво подмигнула старушка. — Его гораздо больше интересовали вино, карты и гарнизонные девки. Чему я, к стыду своему, радовалась несказанно. А потом повстречала его, того мужчину с портрета.

— И как его звали?

— Ну, допустим, господин Икс, — снова хихикнула «гувернантка». — Да, ему подходит. Между прочим, он в некотором смысле был вашим коллегой. Врачевал моего супруга. С ним в молодости приключилась контузия, после которой начались ужасные головные боли. Вот господин Икс и взялся его избавить от мучений.

— Вылечил?

— Вылечил. Но в процессе лечения между нами расцвел роман. Ах, вы представить себе не можете, что это были за чувства! Я летала, буквально летала! Мы забыли обо всем и обо всех! Встречались в парке, он осыпал меня осенними листьями. А потом мы танцевали, танцевали… Не знаю почему, но там играл такой маленький оркестрик. Может, нарочно для нас? Затем мы шли к нему. У него была совсем крохотная, такая необжитая комнатенка с жутко дымящей печью. И чай тоже пах дымом. Мы пили вино, и мне представлялось, что у него вкус осенних листьев. Как же я была счастлива…

Старушка замолчала, глядя сквозь Ани. А глаза у нее стали такие…

В общем, выслушай Сатор вот это все от кого-нибудь другого, то посмеялась бы претенциозности и высокопарной нелепости. Может, не вслух, а про себя, но посмеялась обязательно. Сейчас же ей было совершенно не смешно, а даже чуть завидно — эдакие чувства!

— И что потом? — почти шепотом спросила наконец Анет.

— А потом наступила зима, и мы очнулись, — старушка сложила руки поверх одеяла и смотрела теперь не сквозь Ани, а на собственные ладони. — Мой любимый объяснил, что ничего не может мне дать: у него и приличного дома не было, жалование имел очень скромное, да и часть его отдавал матери на сестру. Сестра его в невестах ходила, требовались средства, чтобы она могла составить приличную партию. А у меня муж, налаженная жизнь. Господин Икс не имел права все это рушить. Не находил моральных оправданий, чтобы ломать мою судьбу. «Ради счастья любимого человека необходимо поступиться собственными прихотями» — вот так он сказал.

— И вы… согласились.

— Ах, дорогая моя! — дама опять рассмеялась. — Я была еще достаточно молода, невероятно глупа, а оттого весьма горда. Конечно же, я согласилась. Вернее просто ушла, ни слова не говоря. И знаете, жестоко поплатилась за гордыню. Через некоторое время я обнаружила, что ношу малыша. Но допустить его рождение никакой возможности не было. Мой муж… Мне пришлось… избавиться от… Пришлось все прекратить.

Старушка собрала в кулачки пододеяльник, бледная, похожая на пергамент кожа натянулась на остреньких костяшках.

— А он? Вы ему сказали о ребенке?

— Я ему написала, — равнодушно ответила дама. — Уже после всего, так сказать, постфактум. И получила некоторое удовольствие. Какая жалкая, совершенно женская, беспомощная месть, вы не находите?

— И что он ответил?

— Право, не знаю, ответил ли он вообще. Я уговорила супруга, мы продали дом, приобрели вот эту квартиру. Я постаралась обрезать все концы и это получилось. Вот так-то, барышня, учитесь на чужих ошибках. Если Близнецы сочли нужным вас одарить, то не смейте отказываться. Иначе они отомстят, очень жестоко отомстят. — Старушка опять улыбнулась, но как-то растерянно, горько. — Знаете, право, я отдала бы все, что имею, лишь только знать: жизнь его сложилась гораздо счастливее, чем у меня. Конечно же, он постарел, но наверняка до сих пор такой же красивый, как прежде.