— Кроме вас, никто, — совершенно машинально ощетинилась Сатор.

— Да благословение леди с вами! — испугался следователь, — Я-то со всей душой, лишь по дружбе, можно сказать. Потому и обрадовался, как вас увидел! Дай, думаю, узнаю, как там дела идут, не обижает ли кто? А вы меня вот так! Грубо, можно сказать.

— По-дружески? — нехорошо усмехнулась Анет. — Так я и поверила. Просто хотите разнюхать, не грозит ли вам что-нибудь не слишком хорошее.

— Ну что вы, что вы… — залепетал Май, отступил даже, освобождая дорогу.

— Ничего я вам не скажу, — клятвенно пообещала Сатор. — И можете больше свои игры не затевать, бесполезно. Всего хорошего!

— И вам не хворать, — проблеял полицейский. — А с адвокатом вы все-таки переговорите. Вдруг чего хорошего скажет? — посоветовал уже в спину Ани.

Но оборачиваться и отвечать она не стала. Слишком много чести!

Третьей встречи было не избежать, ведь недаром же боги так троицу любят[1], потому Сатор к этой встрече начала морально готовиться, стоило ей из корпуса выйти. Правда, подготовка проходила так себе, без видимого успеха. Главное, Ани и сама не понимала, хочет она видеть Кайрена — а с кем еще грозила встреча в больничном парке? — или все же не хочет. Поэтому вместо вселенского спокойствия в голову лезла откровенная дурь, вроде картинок, как Нелдер к ней бежит, раскинув руки, подхватывает и… Или, смеясь, осыпает ворохом листьев — дались ей эти листья! Ну или в крайнем случае говорит: «Прости, я был не прав. Ты мне очень нужна!» И все это мешалось с совсем уж посторонними мыслями о долгах, обязанностях и прочей ахинее, навеянной встречей с отцом, следователем и старушкой.

В общем, глупости откровенные представлялись.

Но когда Сатор окликнули, она тут же обернулась, ни секунды не сомневаясь, что зовут именно ее. Хотя, конечно, вопль: «Постойте!» — мог быть обращен к кому угодно.

Вот только по дорожке неловко, стараясь не потерять разношенных больничных тапок, надетых на голую ногу, спешил вовсе не Нелдер. Собственно, Анет мужчину не сразу и узнала: высоченный, как каланча, но измождено тощий — и полосатая пижама, и халат болтались на нем, будто внутри ничего не было. Да и кожа болезненная, вылинивающая из желтизны, а рыжеватые волосы редкие, но почему-то сразу понятно: они такие не от природы, а тоже из-за болезни.

— Простите, — выдохнул длинный, придерживая бок ладонью и заметно кренясь на сторону. — Понимаю, это самое натуральное хамство, так вот кричать. Но я не знаю вашего имени, а тут увидел в окно и выскочил сразу. Вряд ли мне еще раз удастся с вами встретиться.

— Я… — растерялась Сатор, пытаясь сообразить, что в такой ситуации говорить полагается.

— Вы меня не помните? — Мужчина вроде бы совсем не обиделся, улыбнулся даже, поправив съехавшие на кончик носа очки. — Я Кремнер, Неймар Кремнер. Правда, предпочитаю, чтобы меня звали Саши.

— Ох, простите, ради Близнецов! — по-настоящему смутилась Ани. — Действительно, не узнала. Просто…

— Понимаю, у вас столько пациентов. Но вы-то у меня одна! Я всего лишь хотел сказать… В смысле, поблагодарить… Солнце! — гоблинолог смущенно растрепал прядь, гребешком нависающую над старомодной оправой. — Вот целую же речь придумал, а сейчас из головы все выдуло. Я вам на самом деле бесконечно благодарен. Да и как может быть по-другому?

— Не стоит. Я рада, что у вас все хорошо.

— Да вот, вырезали эту пакость.

— А вы почти босой по парку бегаете, — ужаснулась Сатор. — Пойдемте, провожу до палаты.

— Босой? — удивился Саши, глянув на свои ноги, но, видимо, ничего достойного внимания в них не нашел. — Но должен же я вас отблагодарить!

— Ничего вы не должны, кроме четкого соблюдения предписаний врача, — сурово припечатала Анет.

— А вы так и не сказали, как вас зовут, — расстроился Саши.

«Бараш» — чуть не ляпнула Ани.

— Меня зовут доктор Сатор, — ответила еще суровее, злясь на собственную непроходимую дурость. — Можно Анет. А вам необходимо немедленно отправиться в постель.

— Отправлюсь, — пообещал долговязый, — если скажете, что вас так расстроило.

— С чего вы взяли, что меня вообще что-то расстроило? — спросила Ани.

И это вместо: «Не ваше дело!» — что, конечно, звучало бы гораздо грубее, но в разы уместнее.

— Просто у вас лицо такое, — неопределенно пожал плечами Саши, а какое у нее там лицо, уточнять не стал. — Предлагаю компромисс: я отправляюсь в постель и послушно выполняю все предписания, а вы мне скажите, о чем думаете. Точнее, сначала скажите, а потом отправлюсь. Такой вариант подходит?

— Зачем вам мои мысли?

— Потому что я хочу помочь.

— Чем вы можете помочь?

— Откуда же мне знать? — снова пожал плечами рыжий. — Расскажите, а там, может… Вы, конечно, имеете полное право оскорбиться, и это будет правильно, я слишком назойлив, да и, вероятно, не мое все это дело. Но мне действительно хочется вас хоть как-то отблагодарить. И помочь. Помочь, хочется, пожалуй, больше. Вот один очень мудрый старик сказал… А, впрочем, неважно, что он там сказал. Ну их вместе с мудростями.