Старушка едва заметно вздрогнула, когда ее «тетушкой» поименовали, но глянула с такой благодарностью, что Ани сама едва не разревелась.

Вот только осадок от посещения все равно остался — неприятный такой, мутноватый, густо замешанный на чувстве стыда. И вроде бы не с чего виноватой себя чувствовать, наоборот, можно сказать, облагодетельствовала, но от собственных эмоций никуда не денешься.

Ну не должен оставаться человек один — ни маленький, ни старенький, никакой. Все равно он кому-то необходим, а иначе совсем уж несправедливо выходит. Дело за малым: найти того, кому этот самый человек нужен. Всего-то. Даже и говорить не о чем.

И почему в подытоге все оказывается таким несправедливым?

— Милая девушка, вас ли видят мои глаза?

Появление полицейского было таким неожиданным и так не к месту, что Ани, тонущая в океане собственных горько-липких соплей, с ходу схамила:

— Понятия не имею.

— О чем вы понятия не имеете? — озадачился следователь Май, поправляя наброшенный прямо поверх куртки халат.

Этот халат озадачил Сатор гораздо больше, чем ее ответ полицейского. Если верить ему — халату — то у недотепы имелись весьма широкие плечи, а ведь Анет была уверена, что никакими такими особыми статями Май не обладал. Впрочем, сейчас ее фактуры полицейского меньше всего интересовали.

— Я понятия не имею, меня ли видят ваши глаза или кого другого, — любезно пояснила Сатор и попыталась обойти мужчину.

Но тот не дал. И вроде бы с места не двигался, не шевелился даже, а все равно оказался у нее на пути.

— Куда же это вы так спешите, милая девушка? — захлопал синеющими очами Май. То есть, захлопал-то он, понятно, веками или скорее ресницами, но «синеющие очи» этому глуповатому типу подходили гораздо больше. — Или вам опять повесточка пришла?

— То есть, о прежних повесточках вы знаете?

— А как же, милая девушка! — всплеснул ладошками следователь. — Работа у нас такая.

— Допрашивать. Да, я уже в курсе вашей работы.

— Ну что вы, что вы, — махнул на нее рукой Май, — вас еще никто не допрашивал, а так, приглашали побеседовать, детальки выяснить. Неужто все так плохо было?

— Нет, все просто великолепно! — огрызнулась Сатор. — Мне безумно понравилось. Жду не дождусь следующего раза.

Действительно, о таком только и стоит мечтать! «Узнавать детальки» Ани уже трижды вызывали, причем в последний раз ей пришлось почти три часа «не допроса» дожидаться. А ждала она в коридоре, сыром, холодном и полутемном, со стенами, окрашенными грязно-зеленой конторской краской. И пока Сатор смиренно сидела на жутко жесткой скамейке, в коридоре этом ни одной живой души не появилось, а тишина царила натурально кладбищенская. В общем, к концу своего бдения Анет пребывала в твердой уверенности: прямо отсюда ее в тюрьму и отправят. А родители об этом узнают хорошо, если лет через десять. Все же знают, как такое делается!

Правда, в тот раз ничего, обошлось, выпустили.

Но вот целей этих ее вызовов Ани никак понять не могла. Беседы беседовал один и тот же молодой человек, неуловимо на кого-то похожий, но на кого именно, Сатор так и не вспомнила. Разговаривал он не слишком вежливо, но до угроз не опускался, только все равно чувствовалось: едва сдерживается, чтобы… Ну какими способами они там признаний добиваются?

А, главное, Анет никак не могла сообразить, о чем же ее спрашивают? Тут и про все тот же якобы украденный перстень было, и про ненормальных, напавших на Кайрена — все вместе. Слава Лорду, до бредней, озвученных Маем, этот, похожий неизвестно на кого, не договорился, но постоянно намекал, мол: «Если пойдете нам на встречу, то дело можно уладить». Какое дело? И что значит «на встречу пойти»? Она, вроде, и так ничего не скрывала.

В общем, мутно все, муторно и душевынимательно.

— А зачем же следующего раза дожидаться? — ласково поинтересовался Май, про которого Сатор уже успела благополучно забыть.

— Предлагаете допрос прямо здесь устроить?

— Ну зачем же прямо здесь? — перепугался следователь. — Вы же уже чай и адвоката наняли.

— Естественно, — отрезала Анет.

Хотя никакого адвоката она, понятное, так и не наняла — денег на это не было. Можно, конечно, у отца взять, но придется же тогда рассказывать, зачем они понадобились. Это ж целая история выйдет! А так пока и без адвоката вроде ни она, ни Нелдер не пропадают. Приятного мало, конечно, но не смертельно же.

— И адвокат, ясное дело, с тем парнишкой переговорил? — эдак намекающее приподнял брови полицейский.

— С каким парнишкой? — сердито переспросила Ани, окончательно переставая соображать, что, собственно, происходит.

— Ну как с каким? Тем самым, которому ваш друг сердечный, то бишь пострадавший Нелдер, ребра намял и сотрясение обеспечил. Лежит, болезный, страдает. То есть, и пострадавший, и помятый лежат. Как положили, так и лежат.

— Где лежат?

— А тут, в больнице и лежат, по соседству, значит — обрадовался Май и снова глянул непонятно. — Пацаненок убежать-то с места, так сказать, преступления не сумел, вот теперь и лежит. А адвокат-то ваш наверняка у него разузнал, кто ему денежки заплатил, за что, да на чем интерес сошелся.

— Вы опять про то, что мы с этими… Что мы в одной банде, так что ли? — вызверилась Сатор. — зарубите себе на носу…

— О мой Лорд, — вздохнул в сторону Май, — как же с вами бабами непросто-то!

— Что вы имеете в виду?

Ани вдруг примерещилось, что следователь этот вдруг каким-то не таким стал, вроде даже на человека похожим. Точнее на мужика: уставшего и от этой усталости раздраженного.

— Да вот я и говорю, милая девушка, — разулыбался полицейский, мигом превращаясь в себя прежнего. — Говорю, что адвокат ваш башковитый поди во всем разобрался уже. И с пацаном переговорил, и разузнал, почему делами из разных районов один человечек интересуется, и ходатайство, чай, накорябал. — Про какое ходатайство речь идет, Анет спрашивать не стала, потому как вообще смутно представляла, что это за зверь такой. — И уж, понятное дело, адвокат ваш, человек опытный, дознался, кто это на вас эдакий зуб заимел.